Глава вторая ОТ НЕОСУЩЕСТВЛЕННЫХ ПРОЕКТОВ К НОВЫМ УКРЕПЛЕНИЯМ (1725–1827 гг.) В Кронштадтской гавани

[Стр. 60]

В первые годы после смерти Петра I строительство морских сооружений Кронштадтской крепости замедлилось. Основное внимание уделялось завершению работ на канале и доках. Екатерина I, бывая в Кронштадте, стремясь к укреплению крепости, всячески поощряла деятельность сподвижников Петра I, оказывая им царские почести, повышая в чинах и должностях. Так, осматривая Центральную крепость, гавань, госпиталь и суда 11 и 12 июня 1725 г., она сочла их вполне совершенными. Сразу же после посещения ею острова его комендант бригадир Порошин получил звание генерал-майора и был назначен петербургским обер-комендантом. Такое внимание к одному из ближайших сподвижников Петра I было достойной данью строителям крепости, желанием отдать должное их мастерству и организаторским способностям.

Несмотря на малый объем работ, штаты крепости не сокращались, а наоборот, продолжали увеличиваться. Генерал-адмирал Ф. М. Апраксин, инспектировавший крепость 23 мая 1725 г., «нашел крепость в великой неисправности, а именно: батареи пушками не удовольствованы и во многих местах не готовы». ¹ Для повышения боеготовности крепости он считал необходимым в первую очередь отремонтировать имеющиеся батареи, прамы, * [* Прам (голл. praam) – плоскодонный парусный корабль с сильной артиллерией (до 44 пушек крупного калибра, иногда несколько мортир). В России прамы строились в XVIII в. для защиты с моря Кронштадта. Они имели длину до 35 м, ширину до 10,6 м, осадку до 3 м. В конце XVIII в. на Балтике было построено несколько полупрамов, которые отличались вдвое меньшей осадкой при той же длине и ширине.] бомбардирские корабли, фрегаты и усилить их вооружение. А для этого требовались люди и средства. И вот новые полки направляются в Кронштадт. На совете флагманов, состоявшемся на борту корабля «Св. Екатерина» 15 июня, все офицеры и нижние чины гарнизона были тщательно подсчитаны и распределены по оборонительным объектам. Следует отметить, что на командные должности были назначены люди с очень высокими званиями. Например, в распоряжение контр-адмирала Н. А. Синявина передавался личный состав Цитадели, а вице-адмирала П. И. Сиверса – Военной гавани. Только в последней находились более тысячи офицеров, матросов и солдат, были установлены 202 орудия. Несколько больше был гарнизон Цитадели. Вывод из этого однозначен: повышение боеготовности крепости достигалось увеличением численности гарнизона, а не совершенствованием самой крепости и ее вооружения.

Готовились к боевым действиям, ждали нападения врага. Однако в 1724 г. пришлось дважды бороться и со стихией, когда наводнения 18 сентября и особенно 1 ноября нанесли крепости немалые повреждения и значительный ущерб. [Стр. 61] Главный командир Кронштадта вице-адмирал П. И. Сиверс в письме Меншикову после наводнений сообщал, что волны подмыли три бастиона и палисад в крепости «Св. Александр». В результате этого, по его мнению, от первых же выстрелов крепость может развалиться, если ее тщательно не укрепить. После упомянутых наводнений спешно принялись за ремонт Центральной крепости. К сентябрю в ней были поставлены палисады в пяти куртинах, два бастиона подготовлены к установке орудий. Были исправлены все валы крепости «Св. Александр», возведен каменный гласис.

Из-за недостаточного внимания и контроля крепость постепенно приходила в упадок. Вскоре возник спор о том, кто должен отвечать за ее содержание. Военная коллегия (Сухопутное ведомство) старалась переложить заботы о крепости на Адмиралтейств-коллегию, а Адмиралтейств-коллегия, в свою очередь, считала, что крепостью должна заниматься Военная коллегия. Спор этот был разрешен в марте 1728 г. специальной объединенной комиссией, образованной из представителей обеих коллегий, которая решила: Кроншлот и Купеческую гавань передать в ведение Адмиралтейств-коллегии, а Центральную крепость и «Св. Александр» – Военной коллегии. Для ухода за артиллерийскими припасами выделялись 100 человек, назначаемые Канцелярией Главной артиллерии. На каждую пушку в Кроншлоте отпускалось 30 холостых зарядов для салютов и 500 рублей в год на артиллерийские припасы. Все лишние орудия были сданы в арсеналы. Теперь Сухопутное ведомство полностью отвечало за содержание только Центральной крепости и «Св. Александр», а Морское – за все остальные фортификационные сооружения.

На период приема и сдачи упомянутых сооружений все строительные работы были приостановлены. Однако и в дальнейшем возведение новых укреплений практически прекратилось; отчасти это было вызвано недоверием к прежнему проекту. Петр II, возведенный на престол в 1727 г., прежде всего отменил ряд преобразований, осуществленных Петром I. В частности, он повелел пересмотреть проект застройки крепости и составить новый. Вскоре такой проект был подготовлен и одобрен Верховным тайным советом. Однако от предыдущего он отличался лишь незначительными изменениями во фронтах укреплений. Вместо фронтов по системе Кугорна, отчасти уже построенных на западной стороне крепостной ограды, были предложены фронты укреплений, расположенные по простой бастионной системе Вобана. Предполагалось возвести ограду на северной стороне в виде бастионных фронтов. Сторона каждого полигона равнялась 320 м. Такой же оградой намечалось окружить восточную и южную стороны острова вплоть до Военной гавани. Составленный проект удалось осуществить намного позже.

Возведение ограды на северной береговой стороне Центральной крепости было начато в 1729 г. и продолжалось вплоть до 1734 г. Работами здесь руководил военный инженер подполковник де Кулон (в 1731 г. получил звание генерал-майора. – Авт.), назначенный в 1727 г. новым строителем Кронштадта. По указанию Петра II за состоянием работ в крепости наблюдал генерал-фельдмаршал Б. К. Миних. Как видно из архивных документов, почти все работы в крепости, включая постройку доков, находились в его ведении вплоть до 1740 г. Ему разрешалось по собственному усмотрению привлекать к строительству до трети всего гарнизона крепости. Им же были составлены подробные сметы на 1729–1730 гг., согласно которым Владимирский, Новгородский, Кронштадтский и Кроншлотский полки (два последних ранее именовались полками Островского [стр. 62] и Толбухина. – Авт.) должны были заниматься ремонтными работами в крепости.

В 1729 г. Миних возглавил Главное управление над инженерным корпусом. Однако еще с мая 1727 г. он заведовал всеми оборонительными работами в пределах Российского государства. «Обер-директор над фортификациями Российской Империи» был поставлен во главе особой Фортификационной конторы, непосредственно подчиненной Военной коллегии. В числе других проектов административных преобразований по инженерной части он представил на рассмотрение и утверждение Правительствующего Сената новый штат крепостей. В нем количество укрепленных пунктов возросло до 82. Крепости согласно новому штату, названному Реестром, были разделены на семь департаментов. Кронштадтская крепость, относившаяся к первому департаменту, должна была защищать Ингерманландскую и Корельскую провинции. Ежегодно на ее содержание выделялось 8099 рублей 10 3/4 копейки; из них 5872 рубля 82 3/4 копейки – на строения, приобретение припасов и инструментов, 2226 рублей 28 копеек – на выплату жалованья служителям и мастеровым, приобретение амуниции, провианта и соли. ² Эти суммы намного превосходили суммы, выделяемые другим крепостям, что свидетельствует об особом внимании к Кронштадтской крепости как наиболее важному военному объекту на западе от Петербурга.

В 1730 г. де Кулон отдал приказание на месте крепости «Св. Александр» строить «Александр-шанец» по новому плану. После создания Кронштадтской крепости крепость «Св. Александр» по своей сути превратилась в выдвинутое вперед от главной ограды полевое укрепление, что и означает слово «шанец». Проектом предусматривалось оставить укрепление на прежнем месте в виде правильного бастионного четырехугольника, увеличив длину фронта до 171 м. На восточном фронте предполагалось расположить равелин. Каждый фронт мог быть вооружен 18 орудиями, а приморское направление защищало 36 орудий. Эскарп, контрэскарп и берлиз намечалось облицевать кирпичом. Но и этот проект, как, впрочем, и последующие проекты рассматриваемого периода истории развития крепости, остался неосуществленным.

В 1734 г. впервые возник вопрос об ограждении гаваней каменными стенками вместо деревянных, в связи с чем было решено произвести пробные каменные работы в некоторых местах Военной гавани на протяжении 109 м. Однако из-за нехватки каменщиков эта работа продолжалась в течение трех лет, после чего была прекращена.

В Кроншлоте в этот период мало что изменилось. Ограда его разделялась на две части: оборонительную и охранительную. В оборонительной части валганг имел ширину 9–12 м. Его тыльная сторона возвышалась на 0,8 м для более надежного прикрытия хода, обеспечивавшего сообщение вдоль длинных сторон форта. В охранительной части валганг имел не более 8,5 м в ширину и был образован напуском верхних пяти венцов. Сам сруб имел в основании лишь 7 м. В срубах, образующих бруствер, были устроены помещения для артиллерийских припасов и укрытия для личного состава.

В связи с начавшейся в 1735 г. войной с Турцией за возвращение Азовского побережья, Крыма и выход в Черное море основное внимание в этот период было обращено на юг страны. Поэтому на о. Котлин и фортах работы по укреплению крепости, по сути дела, были прекращены. Пришлось даже отказаться от многих предложений, включенных в проект, утвержденный Петром II. Так, фронты укреплений остались только на бумаге. Взамен их сочли более полез- [стр. 63] ным усилить уже существовавшие до того верки. Согласно плану 1732 г., около всех бастионов предполагалось выкопать ров шириной от 26 до 32 м, а извлеченную землю использовать для образования контрэскарпа и насыпки вала, который препятствовал бы разливу воды при наводнениях. Большой объем работ был уже выполнен, когда разразившаяся 15 сентября 1732 г. буря свела почти на нет все старания строителей. Поднявшаяся вода размыла плотины, залила крепостные рвы, повалила сваи. В последующие годы работы в крепости были направлены на ремонт поврежденных укреплений.

В 1740 г. вновь ухудшились отношения России со Швецией. Шведское правительство стремилось обострить обстановку в Финском заливе, чтобы затруднить плавание русских торговых и почтовых судов. С этой целью оно направило в залив быстроходные, хорошо вооруженные суда. Одно из них 11 июля встретило в заливе русский пакетбот * [* Пакетбот – небольшое двухмачтовое судно, предназначенное для перевозки почты и несения посыльной службы, вооруженное 12–16 пушками малого и среднего калибра.] «Новый курьер» под командованием лейтенанта Ф. Непенина, совершавший рейсы между Кронштадтом и Любеком. Шведская военная шнява преградила путь русскому пакетботу. Командир ее потребовал спустить паруса и лечь в дрейф для досмотра. Непенин приказал поднять русский военный флаг с почтовым знаком и продолжал путь. Шведы начали преследование, угрожая применить оружие. Однако это не испугало русских моряков – они изготовились к бою. Видя решительные и смелые действия русской команды, шведы не отважились начать бой. Пакетбот благополучно прибыл в Кронштадт.

Получив донесение об агрессивных действиях шведских судов в Финском заливе, русское правительство направило в район о. Гогланд (Сур-Сари) фрегат, чтобы пресечь возможные нападения шведов на русские суда. Через год, 24 июля 1741 г., Швеция, подстрекаемая Францией, объявила войну России, на- [стр. 64] деясь вернуть утраченное в ходе Северной войны господство на море и отошедшие по Ништадтскому мирному договору земли.

Вместе с началом войны возникли опасения о возможном нападении шведского флота на Кронштадт и Петербург. Поэтому внимание военного командования вновь было обращено на морские бастионы в Финском заливе. В связи с этим в Фортификационную контору императрицей было направлено предписание, в котором указывалось: «Кронштадтские крепости також и Александр-шанца поврежденные места нынешним летом все конечно вычинить и вновь, сколько возможно, для укрепления их строение производить со всевозможным поспешанием, а в каком ныне состоянии оныя крепости и какой починки и направления требуют и что еще вновь, для лучшаго укрепления строить надлежит, и сколько каких материалов и для работы людей и на все то денег потребно, росписав о починках и о новом строении… подать обстоятельную и краткую ведомость…»³

Для того чтобы ответить на возникшие вопросы, установить действительное состояние крепости, в Кронштадт был направлен гвардии майор Альбрехт. Ознакомившись с положением дел на месте, он дал указания капитан-поручику фон Гревенцу об устранении обнаруженных недостатков. Исправления, которые он предлагал внести, существенно отличались от рекомендаций, данных ранее графом Б. К. Минихом. Это, видимо, вызвало сомнения в компетентности Альбрехта. А к тому же неудовлетворительная деятельность Гревенца привела к тому, что вместо него руководить работами в Кронштадте был назначен генерал-лейтенант И. Л. Люберас. На сей раз нашлись и деньги. Так, на ремонт и строительство новых укреплений Кронштадта и Выборга Сенат отпустил 100 тысяч рублей.

Интенсивные работы были начаты еще в июле 1739 г. Прежде всего решили построить четыре больших пороховых погреба на 4621 пуд (75 692 кг) каждый и блокгауз на Александр-шанце. Расчеты показали, что для этого потребуются три миллиона кирпичей. Они были доставлены на остров, но из-за сложности их разгрузки и отсутствия мастеров-каменщиков дело затянулось.

Оборонительные работы в описываемый период заключались в следующем. Во-первых, на западных фронтах, обращенных к косе, дугообразные фланги были заменены прямыми. Когда оказалось, что мушкетная оборона с флангов недейственна из-за слишком длинной оборонительной линии, то по предложению Любераса устроили дополнительные фланги. Таким образом, западные фронты укрепления в новом виде включали в себя два фаса, четыре фланга и две куртины. Во-вторых, для того чтобы сомкнуть крепостную ограду с восточной стороны, где заканчивались фронты северной ограды, был возведен так называемый фашинный ретраншемент, имевший кремальерное расположение и заканчивающийся бастионным фронтом с равелином. От него до Военной гавани по южной стороне ограда состояла из двух фронтов с реданными выступами посередине.

В заливе между Цитаделью и берегом Морское ведомство построило на срубах деревянную батарею. Она представляла собой один лишь фронт длиной 45 саженей (96 м). На берегу, от западных фронтов до Александр-шанца, соорудили три земляные батареи. Нужно было незамедлительно переделать два бастионных фронта в Кроншлоте, бруствер на одном бастионе, перестелить валганг по всему фронту в Цитадели, переделать бруствер в Купеческой гавани, осуществить другие неотложные ремонтные работы. Выполнить все эти работы должны были восемь пехотных полков [стр. 65] общей численностью 10 тысяч человек, составлявших гарнизон Кронштадта.

Готовясь к обороне, Морское ведомство не предусматривало активные действия флота в море, в связи с чем оно распорядилось все большие корабли завести в гавани, моряков с них списать и направить на усиление гарнизонов крепостей. При этом был пополнен гребной флот, который должен был защитить крепость от нападения вражеских брандеров. На случай возможной высадки вражеского десанта в боевой готовности находилось несколько галер с пехотой в северной части Кронштадта и Ораниенбауме (ныне г. Ломоносов). Был отдан приказ об увеличении числа пожарных «брандспойтов и заливных труб» на всех судах.

Галеры с пехотой для обороны северной части крепости выделены были не случайно. До 1740 г. извилистый и мелководный Северный фарватер считался непроходимым для крупных судов, но преодоление его в 1740 г. одним иностранным кораблем поколебало уверенность в том, что с севера крепость столь же неприступна, как и с запада. А ведь никаких укреплений в этой части острова не возводилось. Конечно, галеры не спасали положения.

Ждали нападения на Кронштадт, но события разворачивались совсем по-иному. В августе 1742 г. успешно завершился поход 25-тысячного отряда под командованием генерал-фельдмаршала П. П. Ласи, принудившего капитулировать 17-тысячный шведский корпус и захватившего 24–26 августа Гельсингфорс (ныне Хельсинки). В состав этого отряда входили две роты из кронштадтских гарнизонных полков. 24 октября того же года русскими был захвачен шведский 24-пушечный фрегат «Ульриксдаль». Неудачи преследовали шведов. Думать о победе им уже не приходилось. И когда 8 мая 1743 г. из Кронштадта вышел галерный флот в составе 133 галер и кончебасов (гребных одномачтовых судов. – Авт.) для нанесения удара по шведскому побережью и высадки там десанта, Швеция уже подумывала о мире. 15 июня русский флот приблизился к Аландским островам. Здесь моряки узнали о заключении долгожданного мира.

Таким образом, боевые действия в ходе войны были вынесены далеко вперед от Кронштадта и развивались весьма успешно для России. Орудия крепости на сей раз участия в боевых действиях не принимали. Морская крепость Кронштадт в этот период служила сборным пунктом, передовым укрепленным лагерем для армии и флота, откуда отправлялись войска к Выборгу.

После окончания войны со Швецией вплоть до 1790 г. произошло немало знаменательных событий, но войн Россия не вела. Поэтому крепость развивалась «мирным» путем. Основное внимание в первые послевоенные годы было уделено работам на западных фронтах, в частности на исправление имеющихся верков. Однако вскоре стало ясно, что одними исправлениями не обойтись, так [стр. 66] как весьма существенны были недостатки в расположении частей фронтов. В 1750 г. инженерным офицерам было предложено заняться составлением проектов усиления западных фронтов. Одними из первых в том же году представили свои проекты фон Витворт, Гербель, Деденев, Муратов, Немцов, Демарин, Эттингер. Проекты эти содержали много интересных предложений, претворение которых намного усилило бы западную часть крепости, но, к сожалению, все они, как, впрочем, и проекты инженер-полковников Е. Людвига (1752 г.) и де Боскета (1755 г.), не были осуществлены.

Многие годы все сводилось лишь к поддержанию крепостных верков, устранению последствий сильных бурь и подъемов воды. Одно из повреждений северных фронтов во время шторма было столь значительным, что военные инженеры приняли решение о создании каменных эскарпов. Однако каменная «одежда» не всем пришлась по вкусу, а потому некоторое время строители, практически вновь возводя поврежденные эскарпы, покрывали их дерном, укладывая позади него толстый слой глины. Камнем же выстилали только берму. И стихия снова победила. В октябре 1757 г. буря, пронесшаяся над Кронштадтом, взломала уже ставший лед и сильно повредила крепостные верки. Это переполнило чашу терпения строителей. После столь губительной бури приступили к устройству каменной «одежды». Но отделывалась камнем лишь внешняя часть строений, внутренняя же по-прежнему покрывалась дерном.

На южных фронтах предлагалось создать преграды от волн и ветра сперва в виде гласисообразных заслонов (1748 г.), а позднее в виде бревенчатых ящиков, наполненных камнями (1755 г.). Но ни то, ни другое предложение не нашло своего воплощения.

В середине XVIII столетия были осуществлены пробные каменные работы в гавани. Их результаты подвела специальная, весьма авторитетная комиссия, в состав которой вошли адмиралы, инженеры, архитекторы, занятые на строительстве канала, и мастера. Их выводы были неутешительными. Так, комиссия сочла плохими строительные растворы, которые в местах соприкосновения с водой теряли свои прочностные качества. Покрытие наружных частей гавани плитным камнем оказалось неэффективным, более удачным был признан для этих целей так называемый дикий, или олонецкий, камень⁴. Общий вывод комиссии был направлен против создания каменных молов гаваней. И, исходя из этого, генерал-лейтенант И. Л. Люберас отдал распоряжение строить ограждения для гаваней по-прежнему из дерева.

Пройдет еще почти четверть века до появления новых каменных молов в Кронштадтской крепости. Трудно сейчас сказать, какие цели преследовал Люберас, отправляя донесение в Адмиралтейств-коллегию о преимуществах деревянного верхнего строения. С его теоретическими выкладками, а также экономическими расчетами, которые легко могли убедить тех, кто мало знаком с подобными сооружениями, в пользу дерева, трудно не согласиться. Например, как подсчитал генерал, обкладка гавани диким камнем обошлась бы казне в 3 миллиона рублей, а ремонт и реконструкция деревянной гавани и ее бастионов – всего в 132 796 рублей 78 копеек. Может быть, столь значительная разница и сыграла решающую роль в том, что каменное строительство было перенесено на более отдаленные времена.

Строительство нового канала приближалось к своему завершению. И 30 июля 1752 г. жители Кронштадта стали свидетелями пышной церемонии, посвященной открытию канала. Это действительно был праздник, и прежде всего на- [стр. 67] родный, ибо именно простые работные люди, солдаты и матросы в труднейших условиях совершили поистине невиданный подвиг – прорыли канал, одно из итереснейших гидротехнических сооружений XVIII в., удивлявшее даже специалистов.

Открытие канала проходило весьма торжественно. Незадолго, 27 июля, вечечром на Котлин прибыла императрица Елизавета Петровна со свитой. Выстрелы сотен орудий прогремели над крепостью; это салютовали прибывшим орудия Центральной крепости, Кроншлота и Цитадели; им вторили корабельные орудия, как бы возвещая о том, что крепость и флот стали грозной преградой для любого врага на Балтике. В крепость поспешили иностранные послы и министры, приглашенные на торжества и уже успевшие отправить донесения своим правительствам о важном событии в жизни России.

Торжественное открытие канала проходило необычно. После традиционного церковного церемониала почетные гости разместились на легких судах, которые по открывшемуся каналу направились в сторону моря. По берегам вдоль канала шествовали празднично одетые горожане. Ликование было всеобщим. У впадения канала в залив, на дамбе, были воздвигнуты два деревянных обелиска с надписями «Дело являет, каков был труд» и «Чего не победит Россия мужеством?» ⁵ В 1776 г. вместо деревянных установили мраморные обелиски; со временем они были утрачены.

В тот же день был подписан указ Правительствующего Сената Адмиралтейств-коллегий о том, что «Кронштадтскому каналу, при впуске во оный воды, имя наречено Петр Первый Великий» ⁶.

В начале октября 1772 г. адмирал С. И. Мордвинов произвел инспекцию крепости. Он внимательно ознакомился с крепостными сооружениями и пришел к выводу, что Кроншлот и Цитадель находятся в хорошем состоянии. В Военной гавани к этому времени были произведены работы по устранению разрушений, нанесенных водой. Мордвинов определил и неотложную задачу строителей: в ближайшую зиму укрепить Среднюю и Купеческую гавани. В связи с тем, что большее внимание уделялось Военной гавани, состояние остальных сооружений крепости постепенно ухудшалось.

Во время осмотра крепости Мордвинов обнаружил карту, составленную еще в 1739 г. Люберасом. На ней были нанесены глубины близ крепостных сооружений и предложены меры для их усиления. Найденная карта легла в основу плана, составленного Мордвиновым и направленного им 6 октября 1772 г. вице-президенту Адмиралтейств-коллегий графу И. Г. Чернышеву. План предусматривал защиту крепости от нападения брандеров, эффективность действий которых стала уже очевидной. Это небольшое парусное судно (нередко отслуживший свой срок военный или торговый корабль), нагруженное различными горючими веществами, могло нанести значительный урон противнику. И Мордвинову, и Чернышеву были хорошо известны события, происшедшие в ночь на 26 июня 1770 г. в Чесменской бухте. Здесь во время сражения между русской и турецкой эскадрами отличились брандеры, которыми командовали капитан-лейтенанты Р. Дугдаль и Ф. Мекензи, лейтенант Д. Ильин и мичман В. Гагарин. Особенно удачно действовал брандер Ильина. В результате умелого маневра Ильину удалось вплотную подойти к большому турецкому кораблю, прочно сцепиться с ним, а затем поджечь свое судно. Огонь с брандера быстро перекинулся на турецкий корабль, который загорелся и взорвался. Вслед за ним загорелись близстоящие вражеские суда. Чесменская бухта стала похожа на [стр. 68] кратер огромного огнедышащего вулкана. «Легче вообразить, – писал в своем походном журнале контр-адмирал С. К. Грейг, командовавший в сражении одним из отрядов русских кораблей, – чем описать ужас, остолбенение и замешательство, овладевшие неприятелем: целые команды в страхе и отчаянии кидались в воду».

К рассвету огонь завершил свое дело. Его жертвами стали 15 турецких линейных кораблей, 6 фрегатов и свыше 40 мелких судов. Турки потеряли в Чесменском сражении свыше 10 тысяч матросов и офицеров.

Кто мог дать гарантию, что не будут предприняты попытки атаковать брандерами Кронштадтскую крепость? И чтобы предотвратить подобные нападения, адмирал С. И. Мордвинов предложил у Купеческой гавани на расстоянии 50 саженей (107 м) от стенки, где довольно большие глубины (в среднем около 7 м. – Авт.), затопить суда, нагруженные камнем. Такую же преграду он рекомендовал создать у Кроншлота со стороны моря. С западной стороны Кроншлот должен был защитить обруб (ряжи, наполненные камнем и опущенные в определенном месте, – Авт.) длиной 320 м и шириной 6,4 м. Аналогичный по размерам обруб должен был закрыть проход к Цитадели с юго-запада.

Расстояние от ординара до затопленных судов и обрубов должно было быть меньше 1,2 м, иначе все эти сооружения снесло бы льдом. Поскольку у всех крепостей и гаваней высота стенок с бруствером от ординара достигала всего 4,57 м, а у Цитадели со стороны моря 6,4 м, то усиленные со временем подводные преграды несколько бы уменьшали высоту волн в период штормов и бурь. А это, в свою очередь, позволило бы артиллеристам вести более прицельный огонь по неприятельским судам, если бы они решились атаковать крепость в ненастную погоду.

Кроме того, Мордвинов предлагал заменить старые ряжи в восточной части Военной гавани, установить здесь две батареи, чтобы прикрыть Лесную гавань и соединить Военную гавань с Центральной крепостью. «…Ежели оная линия возобновится, – считал адмирал, – то весь Кронштадт окружен будет крепостями со всех сторон» ⁷.

Следует отметить, что Екатерина II, пришедшая к власти после свержения в 1762 г. с помощью гвардии Петра III, несмотря на то, что центр своих политических интересов перенесла на юг страны, не обходила вниманием и северные регионы. Хотя и довольно редко, но она все же интересовалась состоянием Кронштадтской крепости, считая ее важным звеном в общей системе обороны страны. О таком отношении Екатерины II к форпосту на Балтике свидетельствуют, например, следующие факты. Своим указом от 20 июля 1771 г. через вице-президента Адмиралтейств-коллегий графа И. Г. Чернышева она повелела произвести все необходимые расчеты по строительству трех доков в канале Петра Великого. Казна отпустила на это дело 56 246 рублей 20 1/2 копейки.

И работы начались. Уже через год Екатерина II направляет в Адмиралтейств-коллегию собственноручно написанное письмо, в котором интересуется, «строятся ли доки в Кронштадте… и если не строятся, то зачем стало?» В том же письме она запрашивает Коллегию, известно ли ей «о машине в Англии выдуманной, которой огнем выливается вода из дока и канала. За нее 15 000 рублей и ея употребление поспешнее всех других мельниц для выливания воды, и на ней исходит не более 180 сажен дров в год» ⁸. 28 сентября 1774 г., согласно докладу адмирала Мордвинова, два дока были построены. Строительство третьего дока задержалось из-за неточности расчетов, что увеличило ассигнования на 12 520 рублей 55 копеек⁹.

[стр. 69] При Екатерине II наконец был решен вопрос о реконструкции гаваней. В конце 1781 г. она подписала указ о строительстве каменной гавани. Руководить работами должен был инженер-генерал Ф. В. Баур, единолично руководивший в то время всеми фортификационными и даже гидротехническими работами в большинстве приморских крепостей Балтийского моря. Вице-адмирал С. К. Грейг, главный командир Кронштадтского порта, обязан был оказывать ему всяческое содействие. После смерти Боура указом от 21 февраля 1783 г. управление Комиссией по строению каменной гавани было возложено на Грейга.

13 мая 1783 г. в Санкт-Петербурге произошла беда. В полдень во время жестокой бури загорелось Адмиралтейство. Первым заметил дым, пробивавшийся через крыши его сооружений, часовой, стоявший на дороге, ведущей к Исаакиевской церкви. Горели стропила и решетки магазинов (складов, амбаров. – Авт.) в западной части Адмиралтейства. Ликвидировать очаг возгорания не удалось, ибо этому мешал сильный ветер. Вскоре огонь перекинулся внутрь Адмиралтейства к стапелям, на которых стояли строившиеся корабли и лежал лес для новых судов. Пожар, предположительно возникший от искр, вылетевших из кузницы, нанес большой урон – убытки составили 361 430 русских рублей и 27 310 золотых и серебряных рублей в иностранной валюте. А главное, стало ясно – Адмиралтейство надо переносить, так как в центре столицы ему не место.

Спустя две недели после пожара, 28 мая 1783 г., по повелению Екатерины II Адмиралтейств-коллегия издала указ о начале работ по переводу Адмиралтейства из Санкт-Петербурга в Кронштадт. Коллегия выделила на первое время 200 тысяч рублей¹⁰.

25 марта 1784 г. адмирал С. К. Грейг подписал план устройства Адмиралтейства в Кронштадте, предусматривавший меры по обеспечению его высокой пожаробезопасности. Ознакомившись с этим планом и другими предложениями, Екатерина II повелела вице-президенту Адмиралтейств-коллегий и сенатору графу И. Г. Чернышеву, действительному тайному советнику и генерал-прокурору Правительствующего Сената князю А. А. Вяземскому, адмиралу С. К. Грейгу, тайным советникам графу А. П. Шувалову и графу А. Д. Воронцову, генерал-майору Ф. И. Соймонову тщательно рассмотреть все предложения и выработать единое решение. Дебаты и обсуждение проектов продолжались довольно долго. Только в январе следующего года представленный комиссией доклад был утвержден на Адмиралтейств-коллегии и доложен императрице. 28 января 1785 г. она подписала рескрипт адмиралу С. К. Грейгу, которым разрешалось приступить к переводу Адмиралтейства. В рескрипте весьма подробно излагались задачи, которые предстояло решить в ближайшее время. Наряду с мероприятиями, необходимыми для защиты Адмиралтейства от огня, такими, как ограждение его железным палисадом, каналом или рвом между магазинами и каменной стеной, намечалось вычистить и углубить Военную, Среднюю и Купеческую гавани, построить карантинный госпиталь на о. Сескар. На эти и другие работы ежегодно отпускалось до 300 тысяч рублей¹¹.[стр. 70]

После подписания в Або (Финляндия) мирного трактата между Россией и Швецией 7 (18) августа 1743 г. центр военных действий переместился на юг страны. Однако шведы никак не хотели примириться с итогами Северной войны и к концу XVIII столетия снова попытались восстановить утраченное господство на Балтийском море. В этот период сложилась благоприятная обстановка для нанесения удара по России. Антирусскую политику Швеции всячески поддерживали Англия, Пруссия и Франция, стремившиеся ослабить могущество Российского государства. Воспользовавшись тем, что основная часть русской армии находилась на юге, Швеция заключила союз с Турцией и потребовала возвращения ей части Финляндии, а своему новому союзнику – Крыма. Естественно, требования эти удовлетворены не были, и тогда Швеция, не дожидаясь официального ответа, начала в 1788 г. боевые действия против России. 16 июня дипломатические отношения между двумя странами были разорваны, а 29 июня Россия специальным манифестом объявила войну Швеции.

К началу военных действий в Кронштадтской крепости все было приведено в боевую готовность. Из Петербурга срочно дополнительно доставлялись орудия и снаряды, приводились в порядок орудийные платформы, комплектовались орудийные расчеты. А в гаванях стояли готовые к дальнему походу корабли. Первоначально они должны были идти в Греческий архипелаг. Но обстановка резко изменилась, и командиры кораблей с нетерпением ждали новых указаний командующего Балтийским флотом адмирала С. К. Грейга. Вскоре стало известно, что 20 июня шведский флот вошел в Финский залив, намереваясь разбить русский флот, а его остатки заблокировать в Кронштадте, затем высадить десант в 20 тысяч человек в районе Ораниенбаума и Красной Горки и оттуда ударить по Петербургу. А захватив его, продиктовать свои условия. Как видим, Швеция не рискнула даже в своих стратегических планах предусмотреть захват Кронштадта, памятуя о грозной мощи его орудий. Не по зубам был им этот орешек.

26 июня Екатерина II повелела С. К. Грейгу вывести русскую эскадру в море навстречу врагу. Первое сражение между двумя флотами произошло 6 июля у о. Гогланд. Бой, длившийся с 17 до 22 часов, закончился с наступлением штиля и полной темноты. На рассвете шведы, встретив сильнейшее сопротивление русских моряков, решили сражение не продолжать и, воспользовавшись попутным ветром, укрылись в Свеаборге (ныне Суоменлинна в Финляндии. – Авт.), где и были заблокированы русским флотом. Благодаря этому Кронштадтская крепость получила «мирную» передышку, в течение которой она могла значительно усилить свою боевую мощь.

В архиве авторам удалось обнаружить интересные чертежи укреплений Кронштадтской крепости, составленные в 1789 г., как раз в период указанных выше событий. Как видим на генеральном плане, коса о. Котлин в 1,5 км от главной крепостной ограды надежно защищена непрерывной линией укреплений. Такая же линия предусматривалась поперек косы у Александр-шанца. На южном и северном берегах косы от главной ограды до Александр-шанца устанавливались батареи, создававшие сплошную завесу огня вдоль побережья для отражения возможных десантов. [стр. 71]

Прорыв неприятельских кораблей по Южному фарватеру был невозможен, ибо Цитадель, Кроншлот и бастионы на стенках гаваней создавали здесь непреодолимую преграду. Северный фарватер, как предусматривалось проектом, должны были надежно перекрыть своим огнем три форта, расположенные на расстоянии орудийного выстрела друг от друга, а далее, к берегу, проходу кораблей препятствовали подводные преграды. Линия обороны Северного фарватера начиналась у северо-восточной оконечности о. Котлин и доходила до Лисьего Носа на северном берегу Финского залива.

Необычайны были и проекты фортов. В центре позиции предполагался форт кольцевой формы с наружным диаметром 110 м. По всему периметру в казематах размещалось 70 орудий. На открытом оборонительном ярусе находилось около 60 орудий, стрелявших над бруствером. Через узкий проход в тыльной части суда могли входить в гавань к трем пристаням и центральному пороховому погребу. Внутри казематов находились отапливаемые помещения для орудийной прислуги (орудийных расчетов). В отличие от ранее построенных укреплений, проектом предусматривалось устройство свайно-ряжевого основания и каменных стен толщиной до 2 м. [стр. 72]

Два других форта, совершенно одинаковые, имели в плане форму вытянутого треугольника с двумя башнями по концам. В казематах двухъярусных башен находилось по 28 орудий и около 20 на ярусе открытой обороны. Два казематированных двухъярусных фаса были вооружены почти сотней орудий. В горжевой галерее размещались пороховые погреба, а в центре находился проход во внутреннюю гавань. Конструкции этих фортов аналогичны кольцевому.

Успехи русского флота в сражениях 23 и 24 мая 1790 г. у Красной Горки окончательно лишили шведов мечты о реванше, а русским придали уверенность в своих силах. Отпала необходимость в дальнейшем укреплении Кронштадтской крепости. Упомянутый выше проект отправили в архив, где уже находился представленный ранее Екатерине II вариант перекрытия Северного фарватера двумя фортами-замками с боновым заграждением между ними. Форты эти даже на чертеже имели весьма внушительный, но несколько помпезный вид.

А в крепости приступили к повседневным делам мирного времени. Для продолжения работ по кладке каменных стен в Военной гавани было отпущено в 1790 г. 30 тысяч рублей. В том же году был составлен чертеж (план) гаваней с указанием участков возведения каменных стенок на молах в 1791 г. К этому времени, как видно из пометок на плане, успели выполнить каменную надстройку торцевой восточной и части южной оградительных стенок в Военной га- [стр. 77] вани вместе с угловым бастионом. Такую же работу проделали на западной и южной (до Купеческих ворот) стенках в Купеческой гавани и закончили почти наполовину мол в Кроншлоте. В 1791 г. намечалось возвести каменные стены за Купеческими воротами до первого полубастиона, а также продолжить работы в Военной гавани и Кроншлоте.

На упомянутом чертеже приведены детали плана, фасады каменной надстройки Купеческих ворот с расположением лестниц и крепления железными анкерами торца. Что представляли собой упомянутые конструкции, которые полностью заменили к концу XVIII столетия все деревянные надстройки в гаванях и Кроншлоте?

На указанном выше плане помечено, что 30 ноября 1790 г. приступили на перестраиваемых участках к разборке деревянного верхнего строения оградительных стен. Разборку производили на метр ниже ординара. Затем верхнюю часть этого основания выравнивали мелким камнем и по нему укладывали сплошной деревянный настил из 75-мм досок, к которому прикрепляли вертикальный стенки из 50-мм досок, возвышавшиеся также на метр над ординаром. После этого дощатыми переборками отделяли участок будущей стены и откачивали из образовавшегося отсека воду. Ограждение из разбухших досок создавало водонепроницаемых бассейн, на дне которого насухо возводили облицовку из гранитных камней и кладку бутового и булыжного камня.

Для придания облицовке устойчивости и погашения распора примерно через каждые четыре-пять метров устанавливали анкерные железные тяги, заделанные в гранитных камнях. Пространство между двумя выложенными стенами засыпалось песком, щебнем или камнем. После затвердевания раствора боковые деревянные щиты разбирались, а поддон, заложенный в кладку, не нарушает прочность каменной кладки вот уже в течение двух веков. Так была устроена каменная надстройка полубастиона у Купеческих ворот.

[стр. 78] Через год, 15 октября 1791 г., приступили к ремонту канала Петра Великого, который пришлось на время закрыть. На приведение в порядок этого важного для Кронштадта сооружения отпускалось 30 тысяч рублей.

С 1785 г. проектирование и исполнение всех работ в крепости было вверено адмиралу С. К. Грейгу. После его смерти все кронштадтские дела и заботы легли на плечи адмирала П. И. Пущина, которому было предоставлено право докладывать о всех затратах непосредственно Екатерине П.

В мае 1795 г. императрице был представлен еще один проект защиты Котлина со стороны Северного фарватера. Как и предыдущие, он отличался прекрасным оформлением в виде альбома в сафьяновом переплете. Помимо эффектного художественного исполнения, его отличала также глубина проработки: детально были обозначены глубины акватории, подробно изображены конструкции пяти фортов, расположенных между о. Котлин и Лисьим Носом. Проект этот предусматривал установку боновых заграждений против вражеских кораблей. Но и он не был осуществлен.

Павел I, занявший престол в 1796 г., распорядился все доклады о состоянии крепости представлять ему через Адмиралтейств-коллегию. 23 декабря 1796 г. последовал первый такой доклад, составленный на основании трех рапортов: «1) о строениях адмиралтейских, 2) о крепостном каменном здании, 3) о издержках на все оныя строения и о надобных впредь суммах…»¹². Это был по сути дела финансовый отчет об осуществленных в крепости работах за последние десять лет. В докладе, в частности, отмечалось, что отпущенных денег на отделку гавани камнем не хватило, а потому пришлось взять часть сумм из средств, отпущенных на канал и адмиралтейские строения. Без дополнительных сумм продолжить каменное строение гавани было бы невозможно, хотя уже запасено готового камня на 213 м кладки. Однако, судя по всему, Павла I не очень интересовали проблемы крепости. За годы его царствования в Кронштадте мало что изменилось в военном отношении.

Работы в крепости шли своим чередом. Продолжалось начатое ранее строительство, которым весьма успешно руководил адмирал Пущин. В течение лета 1797 г. каменная «рубашка» гавани была удлинена на 34 погонные сажени (73 м) ¹³ и подготовлено обтесанного камня еще на 35 м. Одновременно с кладкой стен возводился каменный бруствер. В течение трех летних месяцев его удалось продолжить на 69 1/2 сажени (148,3 м), при этом подготовили все необходимое еще на 100 м. Таким образом, в каменной кладке гавани удалось несколько продвинуться вперед, да еще и создать задел для дальнейших работ.

Как намечалось ранее, велось углубление гаваней. Это очень трудоемкое дело также требовало значительных материальных затрат и людских ресурсов. Только из Средней гавани летом 1797 г. было вычерпано и вывезено на берег 439 1/2 кубической сажени земли (4268,7 м³). Работы эти велись и в последующие годы. Рос и развивался флот. Со стапелей сходили все более мощные корабли, имеющие большую осадку. Забегая несколько вперед, отметим, что в 1799 г. пришлось вновь заняться этим вопросом, поскольку 74-пушечные суда были вынуждены догружаться вне гаваней.

[стр. 79] С 1799 г. за очистку и углубление гаваней отвечал генерал-интендант Балле, в чье ведение они и были переданы. Тяжелые работы по очистке и углублению гаваней выполняли заключенные. 190 человек с помощью пяти дноуглубительных машин ежедневно поднимали грунт из гаваней и вывозили его на берег.

Как бы то ни было, крепость медленно, но все же развивалась, рос и город, нашедший надежное убежище под ее мощными стенами. Интенсивно ведущиеся работы, начатые на острове еще Петром I, постоянно требовавшие поиска поистине гениальных инженерных решений, способствовали тому, что Кронштадт по праву стал центром научной и технической мысли. Здесь нередко не только рождались, но и воплощались в жизнь весьма интересные проекты. Все самое новое, передовое находило практическое применение в Кронштадте, начиная с выдающихся достижений, удивляющих нас и сегодня, кончая, казалось бы, незначительными, но очень важными усовершенствованиями.

18 февраля 1798 г. генерал-майор А. С. Катасонов подал в Адмиралтейств-коллегию докладную записку¹⁴. В ней он писал, что уже долгие годы на всех российских кораблях мачты ставятся с помощью шпилей. Это отнимает много времени и требует большого количества людей. Им же изобретена машина (кран. – Авт.), позволяющая десяти матросам установить мачту всего за 56 минут. Изобретатель просил оказать ему содействие в изготовлении модели машины в натуральную величину¹⁵. Кронштадтские мастера, которым было поручено это дело, успешно справились с ним.

Немало добрых слов заслуживает механик-изобретатель, истинный виртуоз токарного дела А. К. Нартов. Это ему принадлежат многие идеи, связанные со строительством гигантского дока. Изобретенные им двойные шлюзовые ворота и главный механизм канал-дока были просты в обслуживании, надежны в эксплуатации; они прослужили не один десяток лет.

А как не вспомнить с благодарностью главного командира «устроения канал-доков» А. П. Ганнибала, получившего это почетное звание в 1755 г. и много сил отдавшего фортификационным и гидротехническим работам в Кронштадтской крепости. Прадед гениального русского поэта А. С. Пушкина, «арап Петра Великого», после обучения во Франции инженерному искусству продолжил славные дела выдающихся строителей крепости: талантливого инженера Э. Лейна, первым воплотившего идеи Петра I на практике, опытного специалиста канального и гаванного дела видного инженера И. Л. Любераса. Большую помощь последнему в исправлении повреждений канал-дока оказывал инженер-капитан И. М. Голенищев-Кутузов, отец великого полководца, разгромившего армию Наполеона в Отечественной войне 1812 г.

Усилиями и трудом этих и многих других одаренных людей создавались фортификационные сооружения в Кронштадте, укреплялась боевая мощь крепости.

В последнем году XVIII столетия Россия вела войну с наполеоновской Францией. Английский военный флот, самый могущественный в то время, также сражался против Франции. Но политическая и международная обстанов- [стр. 80] ка менялась очень быстро. Так, в 1800 г. произошел разрыв отношений с Англией и начались переговоры о союзе с Наполеоном I. Создалась угроза появления эскадры англичан под Петербургом.

Возросшая дальнобойность артиллерии требовала значительного удаления передовых позиций от города и гаваней Кронштадта. С этой целью на юго-западе от Кроншлота, на глубинах около 4 м от ординара, возвели одноярусное деревянное укрепление на ряжах – Рисбанк. Фронтальная его часть, обращенная к Большому рейду (расширяющаяся часть Южного фарватера), возвышалась на 2,7 м над ординаром, а восточная – на 2,1 м. На западном фронте имелись глухие амбразуры, перекрытые сверху, на восточном – вырезы (амбразуры) в стене, не перекрытые сверху, а на куртине амбразуры отсутствовали и стрельба велась над бруствером. Следует отметить, что совершенно аналогичные амбразуры были устроены еще при Петре I на морских фортах «Кроншлот» и «Цитадель»; они и были приняты за образец при строительстве Рисбанка. В плане укрепление это представляло собой два бастиона, соединенных ломаной куртиной. Протяженность линии огня составляла 408 м. На ней устанавливались 66 орудий и несколько мортир.

Однако строительство лишь одного укрепления не обеспечивало надежность обороны крепости. Поэтому назначенному в 1801 г. командиром о. Котлин адмиралу П. И. Ханыкову было предписано возобновить прибрежные батареи и прочие оборонительные сооружения. К этому времени воды Балтийского моря уже бороздил английский флот.

Успели сделать немного. На месте старой артиллерийской эспланады построили деревянную Кессель-батарею на сваях и ряжевых срубах, заполненных камнем. Одиннадцать мортир этой батареи могли вести огонь по Южному фарватеру. Для отражения возможного десанта в город со стороны Северного фарватера, на отмели, примерно в километре от северо-восточного побережья острова, возвели две батареи на свайных основаниях. Работы производились ранней весной со льда. После забивки свай на них установили бревенчатый деревянный помост с бруствером. В плане батареи имели форму бастиона. С четырех фасов они могли вести огонь в секторе 180° двенадцатью орудиями с каждой батареи.

Считая нецелесообразным иметь на значительном удалении отдельное укрепление и не имея возможности быстро восстановить его оборонительную мощь, крепость, именуемую тогда «Александр-шанец», упразднили, а ее вооружение и гарнизон перевели в Кронштадт.

В конце 1801 г. дипломатические отношения с Англией были восстановлены и заключен мирный договор с Францией. А потому спешить уже было незачем.

Все же плохое состояние крепостей, и в частности Кронштадтской, заставило вступившего на престол Александра I учредить в 1802 г. Особую инженерную экспедицию во главе с инженер-генералом П. К. Сухтеленом. На нее возлагалась главная задача: «…содержать в добром порядке все крепости и укрепления» ¹⁶.

Но особых перемен не произошло. Строили мало. В 1803 г. соорудили только каменный пороховой погреб в гавани Кроншлота. А на содержание всех кронштадтских крепостных верков в 1804 г. было отпущено лишь 500 рублей ассигнациями.

Политическая ситуация в мире складывалась в тот период не в пользу России. В 1805 г. вновь началась война с Францией, а в 1806 г. – с Турцией. Можно было ожидать также осложнения отношений и с Англией. Как всегда, в столь опасной обстановке вспомнили про Кронштадтскую крепость. Приводим от- [стр. 81] носящийся к тем событиям весьма интересный документ:

«1806 г. …Августа 3^е по рассмотрении членом Военной коллегии Инженерной эскпедиции генерал-майором Опперманом устройства и соображений назначения укреплений острова Котлина, свойства его берегов и окружающих его вод, замечено, что отдаленность фарватера от береговых укреплений не позволяет сим последним участвовать с большим успехом в его обороне, что мелководие, подводные камни, окружающие остров, и свойство его берегов представляют естественные затруднения для высадки войск и тем более с орудиями большого калибра. Следовательно, береговые укрепления, окружающие город, не должны иметь целью: выдерживание долговременной правильной осады или деятельное воспрепятствование пройти неприятелю по фарватерам, а только обеспечивать от открытого нападения; а потому начертание верков должно быть самое простое, но они должны быть сильны профилью; а так как

1) Существовавшие тогда береговые укрепления не вполне соответствовали сему… то Инженерная экспедиция полагала крепость линиями и профилью отчасти перестроить, для чего под распоряжением инженер-генерала фон Сухтелена составлялся проект.

[Стр. 82] 2) Чтобы обеспечить Кронштадт со стороны косы, полагалось исправить и вооружить Александр-шанец и при оном на конце бывшего ретрантамента (ретраншемента. – Авт.) построить редут, через что войска, назначенные к воспрепятствованию десанту, получат опорный пункт, тем более, что от крепостного вала до косы около десяти верст.

3) Кессель-батарею, по отдаленности оной от крепости, прикрыть с горжи палисадом, вокруг палисада насыпать гласис и исправить амбразуры.

4) Усилить вооружение Кронштадта артиллерией.

5) Для действия против неприятеля, успевшего по какому то ни было случаю сделать десант, на неукрепленной части острова, а также для подкрепления угрожаемых пунктов самой крепости положено иметь резерв из б-и баталионов пехоты, 2-х рот легкой артиллерии и нескольких сотен казаков.

Что касается до предложений, изложенных в первом пункте, то оные требовали значительного времени для приведения в исполнение, остальные положено было тотчас же выполнить, ассигновав для необходимых работ 6000 рублей, увеличив списочное состояние гарнизонной артиллерии 250-ю человеками нижних чинов, с приличным числом обер- и унтер-офицеров и назначив для успешного производства работ роту пионеров.

Вышеозначенные работы по докладу министра Морских сил Чичагова Высочайше повелено произвести под наблюдением инженер-генерал-майора Оппермана» ¹⁷.

Наверное, выполнение и этих решений тянулось бы очень долго, но в 1807 г. после подписания Россией Тильзитского договора о союзе с Францией последовал разрыв выгодных экономических и политических связей с Англией, Россия присоединилась к объявленной Францией континентальной блокаде Англии. Британские военные корабли, войдя в Балтийское море, блокировали побережье и порты. Старые русские суда вынуждены были отстаиваться под защитой береговых батарей. Прервались зарубежные торговые связи, возникла угроза высадки десантов.

9 декабря 1807 г. последовал рескрипт Александра I, согласно которому на министра Морских сил адмирала П. В. Чичагова возлагалась оборона берегов и границ Российской империи на Балтийском, Белом и Черном морях. Адмирал обратился с просьбой к царю о подчинении ему сухопутных войск в этих районах и предложил действенные меры для создания надежной обороны.

В 1807 г. работы в Кронштадтской крепости были сосредоточены главным образом на сухопутном фронте. Снова восстановили Александр-шанец, соорудили близ него редут «Михаил», а на южном берегу острова возвели Александровскую батарею. Эти верки обеспечивали сплошную зону огня поперек о. Котлин и контролировали мелководные прибрежные участки на случай высадки десанта. Работы здесь продолжались и в 1808 г. Александр-шанец окружили палисадом, построили на нем и редуте деревянные пороховые погреба, а на Александровской батарее – караульное помещение. Укрепили также главную ограду. Перед ее западной частью соорудили три флеши с гласиса- [стр. 83] ми и палисадами. Там же устроили пороховые погреба. Указанные работы осуществлялись Сухопутным ведомством.

Морские укрепления строились под руководством Адмиралтейского департамента, в ведении которого находилась Исполнительная экспедиция. Ими принимались и претворялись в жизнь решения о создании морских препятствий на пути вражеских кораблей. К этому времени поступили сообщения, что по Северному фарватеру предполагается прорыв вражеских гребных галер, а по Южному – крупных линейных кораблей. В первую очередь позаботились о перекрытии Северного фарватера от о. Котлин до Лисьего Носа. Там же летом затопили на судоходных глубинах 25 кораблей, загруженных камнем. Это были отслужившие свое военные суда «Северная Звезда», «Принц Карл», «Алексей», «Михаил» и др. В течение нескольких лет, пока их окончательно не разрушило волнение и подвижки льда, они служили весьма серьезным препятствием.

Но на этом не остановились и зимой приступили к забивке со льда преграды из свай. Их забивали ручными копрами через пробитые во льду лунки. На глубинах свыше 5 м забивался куст из пяти свай, скрепленных железными обручами. При глубине от 3 до 5 м забивали кусты из трех, а при меньших глубинах устанавливали отдельные сваи. Сваи забивали двумя рядами в шахматном [стр. 84] порядке на расстоянии между ними около 3 м.

В течение двух зим 1809 и 1810 гг. было забито в наиболее глубоких местах 4 км свайной преграды, что составило примерно половину расстояния от Котлина до Лисьего Носа. На Южном фарватере установили боны и рогатки, чтобы обеспечивать прохождение своих кораблей; кроме того, начали забивать свайную преграду от фарватера к Ораниенбаумскому берегу.

В 1808 г. возвели две батареи на сваях в 480 м южнее Рисбанка и 560 м западнее Цитадели, что укрепило тыловую позицию Рисбанка и расширило зону действия артиллерии по вражеским кораблям. Конструкция указанных батарей была аналогична построенным ранее двум батареям на Северной отмели. Отличались же они размерами и очертаниями в плане. Так, батарея за Цитаделью имела вытянутую вдоль фарватера форму. На ней установили 14 тринадцатифунтовых чугунных пушек, 6 единорогов и 4 мортиры. Батарея за Рисбанком имела бастионную конфигурацию, причем ее оборона предусматривала ведение огня по всем направлениям, включая и горжевую часть Она была вооружена 19 орудиями. Строили обе батареи зимой со льда. Одновременно произвели и усиление Кроншлота, построив из дерева двухъярусные батареи на северо-западном и северо-восточных фронтах.

Однако возведение упомянутых батарей сочли недостаточным для действенной борьбы с линейными кораблями противника. К тому же в 1808 г. началась новая война со Швецией, что активизировало действия английского флота; об этом свидетельствуют многочисленные факты. В то время Адмиралтейство занялось строительством маяка на о. Нарген (Найсаар). Английские военные корабли перехватывали русские суда, направлявшиеся к острову со строительными материалами, в связи с чем стройку пришлось законсервировать. А на о. Гогланд удалось высадиться 100 английским вооруженным матросам, которые разграбили маяк и взяли в плен весь его персонал во главе с маячным смотрителем Кузнецовым. Но главное, английские разведывательные корабли стали все ближе подходить к Кронштадту. Поэтому было решено дополнительно укрепить Южный и Северный фарватеры. В архивных документах Исполнительной экспедиции имеется указание: «Построить летом (1908 г. – Авт.) ба- [стр. 85] тарею в два яруса для 45 пушек» ¹⁸. Там же предлагается срубы для батареи рубить в Кронштадте и в помощь строителям привлечь солдат и матросов, знающих плотницкое дело.

Зимой приступили к работам в гавани. Две артели вольных плотников и две команды из матросов, артиллеристов и пехотинцев старались превзойти друг друга в изготовлении срубов. Лучшим из них выдавали премии, на что сметой предусматривалось 800 рублей. Вольнонаемные рабочие получали за один готовый сруб 1800 рублей, а воинским командам платили по 20 копеек в день на каждого человека. Всех работавших хорошо кормили, а в ненастную погоду выдавали им по чарке водки.

Работа спорилась, и к весне все срубы были закончены. Казне это обошлось в 6400 рублей, причем срубы, сделанные воинскими командами, стоили всего по 800 рублей. Как только растаял лед, срубы отбуксировали галерами к месту будущей батареи, в 2 км западнее Цитадели и 800 м от о. Котлин. Здесь, на северной кромке Южного фарватера, на отмели с глубинами около 2 м, расчистили дно от валунов и приступили к установке ряжей. Из судов внутрь деревянных срубов перегружали булыжный камень, из-за чего они оседали на дно. Оплата стоимости и доставки камня производилась поденно за каждое судно.

После устройства основания, которое выступало над ординарным уровнем воды примерно на 1,5 м и имело ширину 10 м, приступили к возведению верхнего строения. Нижнюю платформу – валганг батареи – вывели на отметку 3 м над ординаром, а выше все конструкции делали из деревянного бруса. Мощный двухметровый бруствер с амбразурами и квадратные тумбы образовывали основание второго яруса. На нем размещались орудия, стреляющие над бруствером. Образовавшаяся галерея надежно защищала орудия и артиллеристов па первом ярусе от огня противника. [стр. 86]

В плане Двойная Южная батарея, как ее стали именовать после вооружения, имела форму выпуклого вытянутого незамкнутого многоугольника, что позволяло вести огонь из орудий в секторе 180°. При этом два фланговых фаса длиной по 32 м оборудовались пятью амбразурами каждый, а в центральных имелось по 9 и 6 орудийных амбразур; соответственно их длина составляла 66 и 42 м. В тылу батареи построили на сваях три пороховых погреба и центральную пристань.

На строительство описанной батареи пошло 7500 бревен, 4000 шестиметровых досок толщиной 50 мм, 55 000 гвоздей. На двух ярусах батареи разместили 25 дальнобойных 36-фунтовых пушек, 12 30-фунтовых и 12 единорогов. Это внушительное укрепление было сооружено за очень короткий срок благодаря изготовлению срубов в гавани и высокой интенсивности всех работ. Полная стоимость батареи составила 118 508 рублей.

Летом 1809 г. были предприняты работы по обкладке деревянного укрепления «Рисбанк» кирпичом. Удалось сделать немного, а осенние штормы снесли весь кирпич в воду, и больше к этой затее не возвращались.

Зимой начали строительство четырех батарей на Северной отмели о. Котлин. Их удаление от берега (2,8 км) позволяло вести огонь по кораблям противника в случае, если они попытаются пройти по Северному фарватеру, и не допускать бомбардировки Кронштадта, а расстояние друг от друга примерно в 1,8 км обеспечивало длительное воздействие огня на неприятельские суда и отражение совместно с двумя батареями на свайных основаниях попыток высадки десанта на о. Котлин.

На правом фланге размещалась батарея № 1 – наиболее крупная, с шестнадцатью орудийными амбразурами в первом ярусе. В трех остальных совершенно одинаковых батареях имелось по десять амбразур в первом ярусе. В поперечном разрезе указанные укрепления строились по аналогии с Двойной Южной батареей, но были несколько меньше. В плане они представляли овал с проходом в горжевой части во внутреннюю гавань, в которой имелись, кроме пристани, два домика с печами на сваях для батарейцев и порохового погреба. Это относится к батарее № 1; на батареях № 2, 3 и 4 построили по одному домику, а пороховые погреба расположили на валгангах.

Строительство батарей на Северной отмели затянулось. В 1810 г. через газету «Петербургские ведомости» были [стр. 88] объявлены торги на изготовление 125 станин под орудия для установки на четырех Северных батареях. Правда, при этом моряки внесли поправку: в связи с использованием морских пушек нужно было изготовить не станины, а деревянные платформы.

На этом форсированные работы в крепости закончились. В результате всех усилий, как записано в одном документе, «…по Высочайше утвержденному расписанию, крепость Кронштадт назначена состоять в 1-м классе» ¹⁹.

Война со Швецией завершилась присоединением Финляндии к России. Но снова возникла угроза войны с Францией. В 1810 г. основные работы по укреплению границ переносятся под Ригу, Киев и другие западные города.

После Отечественной войны 1812 г., заключения в 1814 г. Шомонского союзного трактата и капитуляции Парижа Кронштадтская крепость опять оказалась на заднем плане. В ней велись только работы по ремонту конструкций, разрушаемых стихией и временем. Так, было обнаружено, что верхнее строение Цитадели сгнило. В 1816 г. на ее восстановление отпустили 63 110 рублей, а на исправление повреждений батарей на Северной отмели – 6359 рублей, на мелкий ремонт всех морских укреплений – 2919 рублей.

Как свидетельствует архивный документ, одним из важных событий того времени считалось утверждение царем в 1820 г. рисунка орла для воинских зданий, архитектурному облику которых стали уделять больше внимания. Это подтверждают проект учебной батареи и караульного дома Кронштадтской крепости, строившихся за городом в том же 1820 г. Весьма замысловатая отделка и даже колонны дорического ордера украшают эти простейшие, возводимые вдали от взоров горожан сооружения стоимостью 9980 рублей 13 3/4 копейки и 8875 рублей 45 1/2 копейки. В этом чувствуется влияние Николая Павловича, брата царя, назначенного в 1818 г. генерал-инспектором по инженерной части.

Наше повествование будет неполным, если не остановиться на артиллерийском вооружении приморских крепостей.

До XIX столетия бомбами (ядрами с зарядом пороха. – Авт.) стреляли только из мортир, гаубиц и единорогов. В 1822 г. была высказана идея о создании коротких пушек большого калибра для стрельбы с дальних дистанций по деревянному флоту. Ядра для них предполагалось снаряжать большими зарядами пороха.

Русская артиллерия всегда занимала ведущее место в мире. В конце двадцатых годов прошлого столетия на вооружении русской армии появились трехпудовые (27,3 см) пушки. В 1833 г. английский адмирал Дуглас назвал бомбу для такой пушки «могущественной миной».

В 1834 г. в Кронштадтской крепости проводились опытные стрельбы. Блокшив, * [* Блокшив – блокшип (англ. Blockship) – устаревшее судно, стоящее на якорях на рейде (у причала), оборудованное под плавучий склад или казарму] служивший мишенью, затонул после 20 выстрелов трехпудовой пушки. Такой же блокшив выдержал 48 подводных попаданий каленых ядер, выпущенных из однопудового единорога (19,2 см) и 36-фунтовой пушки [стр. 89] (17,3 см). В 1849 г. трехпудовую пушку увеличили в длине до 10 калибров, при этом ее вес достиг 375 пудов (6 т); установленные в крепости, они стреляли по целям, удаленным на 2,5 км.

***

В завершение настоящей главы вернемся к весьма трагическим событиям. В ночь с 6 на 7 ноября 1824 г. сильный юго-западный ветер перешел в бурю. За короткое время в Петербурге вода поднялась выше ординара на 4 м 10 см. А в районе о. Котлин максимальный подъем воды достиг 3,5 м. Таких наводнений не знала еще история города и Кронштадтской крепости. Вода затопила практически весь остров, кроме небольшой нагорной части. Разбушевавшаяся стихия не только размывала грунт, но и разрушала конструкции морских укреплений, сносила различные строения и срывала крыши.

Вот как описываются в документах того времени разрушения, причиненные одной только Кронштадтской крепости. Размыты везде крутости городского вала. Смыты брустверы с бастионов, реданов и флешей. На Александр-шанце разрушены два бастиона, все орудия стащило к берегу. На редуте «Михаил» и Александровской батарее полностью размыло все конструкции, караульный дом снесло в море. Разрушены также Петровская, Ивановская и Кессель-батареи. Находившийся при них караульный дом тоже снесен. Пороховые погреба на всех косных укреплениях (расположенных на косе о. Котлин. – Авт.) уничтожены. Кронштадтский и Цитадельский мосты сорваны до уровня свай. А в отчете Морского ведомства перечислялись следующие значительные разрушения и утраты: на форту «Кроншлот» из четырех двухъярусных батарей полностью разруше- [стр. 90–91]

[стр. 91] ны и унесены фланги, а остальные их части пострадали настолько, что нуждаются в восстановлении. Укрепление «Рисбанк» лишилось всей надстройки, кроме возвышенного западного бастиона, которому нанесены большие повреждения. Батарея на сваях за Рисбанком полностью разрушена. В Цитадели во многих местах разломаны валганги и брустверы. Батарея на сваях за Цитаделью разрушена и половина ее унесена в море. Все орудия с нее утонули. На двухъярусной батарее сильные повреждения причинены нижнему валгангу. На Северном фарватере разрушены и унесены в море две батареи, построенные на сваях. Очень сильно пострадали четыре двухъярусные батареи. У них сломаны и унесены фланги, а остальные конструкции надо восстанавливать.

Колоссальные повреждения были нанесены защитным стенкам гаваней и батареям на них. Практически уже к вечеру 7 ноября 1824 г. Кронштадтская крепость перестала существовать. В тот период здесь еще не было службы оповещения о наводнениях. А потому стихия обрушилась на город и крепость внезапно. В результате многие солдаты, стоявшие на часах, не были своевременно сняты с постов и некоторые из них утонули. Погибло также 96 жителей города.

В первую очередь приступили к восстановлению морских укреплений. Морским министерством срочно были приняты важные решения. Ими, в частности, предписывалось привлечь к восстановительным работам всех казенных плотников, а в помощь им, для объемных работ, придать один или два флот- [стр. 92] ских экипажа. Но этого было мало, а потому разрешили нанять 150–250 вольных плотников из Петербурга и ближайших окрестностей.

Для обеспечения работ строительными материалами было приказано использовать все сохранившиеся запасы леса в Кронштадте, а недостающие 30 тысяч бревен перевезти по зимнему пути из Петербурга, привлекая к этому делу подрядчиков. Булыжный камень предписывалось снять с кронштадтских улиц, а летом восстановить мостовые, заготовив необходимое количество материала на южном и северном берегах залива.

Для ускорения восстановления крепости главному командиру Кронштадтского порта было разрешено заключать строительные подряды на суммы свыше 10 тысяч рублей. Руководство восстановлением крепости возложили на члена Экспедиции поправления Кронштадтского порта инженер-подполковника Львова. Работы велись быстро и продвигались довольно успешно. Работали не только в светлое время, но и при свете фонарей, костров и факелов. Чтобы рабочие выдержали столь огромное напряжение, на дополнительное питание отпускалось: казенным по 15, а вольным по 10 копеек в сутки. В морозную и ненастную погоду всем работающим выдавали по чарке вина.

Цитадель, Двойную Южную и Кроншлот полностью воссстановили к весне 1826 г. Сравнительно быстро вернули в [стр. 93] строй батареи за Рисбанком, Цитаделью и четыре двухъярусные на Северном фарватере. Две батареи на сваях севернее острова, построенные 24 года назад, решили не восстанавливать. И они никогда больше не появлялись в формулярах Кронштадтской крепости. А укрепление «Рисбанк» не только восстанавливалось, но и было превращено в двухъярусное по типу Двойной Южной батареи. Для этого на отметке 3,15 м выше ординара срубили бревенчатые опоры, а над ними возвели перекрытие. Выше, до отметки 7,18 м над ординаром, сделали бревенчатый бруствер. В укреплении стало в два раза больше орудий, при этом на первом ярусе они находились в закрытой галерее. При перестройке Рисбанка были использованы удачные конструктивные решения Двойной Южной батареи, которая менее других пострадала от наводнения.

До лета 1825 г. восстановлением верков на о. Котлин не занимались. Срочно дорабатывался начатый П. К. Сухтеленом проект городских каменных укреплений. Как только он был утвержден, приступили к строительству главной городской ограды. Не обошлось без торжеств и на сей раз. Под Южную батарею заложили чеканенный в 1825 г. серебряный рубль и медную доску с выгравированной на ней надписью: «30 августа 1825 года, стена сия заложена в царствование Его Императорского Величества Государя Императора и Самодержца Всероссийского Александра I по разрушении бурею бывшего земляного укрепления, в управление инженерной частию Генерал-Инспектора Его Императорского Высочества Государя Великого Князя Николая Павловича… Инженер-Генерала Оппермана… Инженер-Генерал-Maйopa Трузсона I, строителем крепости инженер-подполковником Масловым 2» ²⁰.

В том же году заложены фундаменты под эскарпные (эскарповые) стены первого и пятого валов в западной ограде крепости.

Граф Петр Корнилович Сухтелен был человеком незаурядным. На русскую службу он перешел из голландских войск в 1783 г. Уже через десять лет, приняв участие в войнах со Швецией, он был назначен генерал-квартирмейстером, а затем инспектором Инженерного департамента и присутствующим в Военной коллегии. Занимая эти должности, он преобразовал или, вернее, создал Генеральный штаб русских вооруженных сил и усовершенствовал инженерную часть.

В 1805–1807 гг. Сухтелен участвовал в войнах против Наполеона. С началом военных действий против Швеции он был назначен в звании советника к главнокомандующему русскими войсками в Финляндии; здесь он во многом способствовал взятию Свеаборга.

В 1826 г. было закончено строительство каменной Южной батареи, эскарповой стены от этой батареи до первой оборонительной полубашни, главного рва с мостами. Тогда же были заложены Кронштадтская и Цитадельская оборонительные казармы, Северная плотина. Город и крепость почти ликвидировали последствия повреждений от наводнения, но летом 1826 г. разразился большой пожар. Он нанес огромный ущерб не только частной деревянной застройке – полностью выгорела Лесная биржа, Гостиный двор, Таможня и другие строения. Пришлось справляться с новыми бедами.

Да, нелегкой была судьба крепости и города Кронштадта…