kaponir.aroundspb.ru
  ОБОРОНИТЕЛЬНОЕ ЗОДЧЕСТВО

ОБОРОНИТЕЛЬНОЕ ЗОДЧЕСТВО - ГЛАВНАЯ
Библиотека || Кронштадтская крепость







Глава третья
КАМЕННОЕ
ФОРТИФИКАЦИОННОЕ
СТРОИТЕЛЬСТВО
В КРЕПОСТИ

(1827–1853 гг.)










Форт Петр I.
Фрагмент


Перспектива Кронштадта

[Стр. 96]


ПЕРЕД КАМЕННЫМ СТРОИТЕЛЬСТВОМ

Николай I, начавший свое царствование с жестокого усмирения восстания декабристов, беспощадно подавлявший любые проявления свободомыслия и прогрессивные взгляды, имел слабость к строительному делу. Получив в свое время инженерное образование, он считал себя крупным знатоком архитектуры и строительства. Став императором, он продолжал руководить Инженерным ведомством, назначив для видимости генерал-инспектором по инженерной части своего брата Михаила Павловича. Конечно, немаловажное значение играли в этом тщеславие и самовлюбленность царя, мнившего себя после Петра I наиболее выдающимся монархом и видевшего возможность увековечить свое имя посредством «каменной летописи». В деле же превращения приморских деревоземляных крепостей в каменные и кирпичные решающее значение имели следующие обстоятельства.

После смерти Петра I вплоть до начала XIX столетия в России почти не уделялось внимания береговой обороне. В исследовании Г. Н. Четвертухина этот период описывается так: «Главные государства Европы – Россия, Англия и Франция – были вполне уверены в неприступности своих берегов, всецело полагаясь на их защиту своим флотом и своей многочисленной постоянной армией». 1

Но в начале XIX столетия при царствовании Павла I и Александра I внимание к флоту сильно ослабло. Об этом свидетельствуют взгляды графа М. С. Воронцова, назначенного председателем Комитета образования флота, который писал: «…сила наша должна быть в сухопутных войсках… 2 [Пропущены кавычки] А первый министр Морских сил России адмирал П. В. Чичагов считал флот для государства делом обременительным. Сменивший его и возглавлявший Морское министерство вплоть до 1828 г. выходец из Франции маркиз де Траверсе (Жан-Франсуа; в России именовался Иваном Ивановичем. – Авт.) фактически разрушал флот. Спускаемые при нем на воду корабли годами гнили в гаванях не вооруженные, не оснащенные мачтами, такелажем и прочим оборудованием. Очень метко охарактеризовал его «деятельность» морской офицер декабрист В. И. Штейнгель. Он писал Николаю I: «…прекраснейшее творение Петра Маркиз де Траверсе уничтожил совершенно…»3

Таким образом, в 20-е годы XIX столетия Россия фактически не имела ни сильного флота, ни эффективной береговой обороны. Перед английским и французским флотами в случае войны открывалась благоприятная возможность быстро подавить старые дерево-земляные Кронштадтские укрепления и прорваться к Петербургу.

Действительно, в мае 1827 г. Кронштадтская крепость представляла собой, как видно из рапортов, поданных царю, следующую картину. Южный фарватер защищали возведенные еще [стр. 97] при жизни Петра I и неоднократно ремонтировавшиеся форты «Кроншлот» и «Цитадель», а также сооруженная в 1800 г. на ряжах батарея «Рисбанк» и батареи на свайном основании перед Цитаделью и Рисбанком. Позднее, в 1809 г., к ним присоединились Двойная Южная и четыре небольших двухъярусных северных батареи. Две батареи на свайном основании, построенные на Северном фарватере в 1800 г., были разрушены наводнением и бурей в 1824 г. На всех перечисленных укреплениях находились 554 орудия. На бастионах и полубастионах стенок гаваней было установлено 312 орудий. Сухопутная оборона крепости имела на вооружении 281 орудийный ствол. Таким образом, всего в Кронштадтской крепости насчитывалось 1147 орудий. Однако более половины из них были устаревших систем и малого калибра. Чугунных 30-фунтовых пушек в крепости было всего 66, а медных пяти- и трехпудовых мортир – 39. Такой недостаточный и малоэффективный состав крепостной артиллерии предоставлял возможность противнику легко ее подавить и разрушить деревоземляные укрепления с дальних дистанций, находясь вне досягаемости русских батарей.

Гарнизон крепости был весьма значительным, он состоял из 17 514 человек: 14 генералов, 812 штаб- и обер-офицеров, 1864 унтер-офицеров, 13 794 рядовых и 1030 прочих чинов. Тяжелые условия жизни солдат в гарнизоне, отсутствие хороших казарм привели к высокой заболеваемости. В госпиталях в то время находились 1904 человека, т. е. более 10% всего личного состава.

Население г. Кронштадта тогда состояло из 7332 человек (из них 1429 женщин и 728 детей), проживавших в 845 домах, из которых лишь 56 были кирпичными и каменными, в связи с чем в городе очень часто возникали пожары.

Переходу на строительство укреплений из камня и кирпича предшествовали подготовительные меры. В частности возведение приморских крепостей возлагалось на Морское министерство. В ноябре 1826 г. было внесено предложение об учреждении Морской цивильной части. Главным доводом при этом выдвигалось следующее: «К построению и поправлению гаваней нужно иногда вдруг большое число людей, коих непременно должно давать из… людей Морского ведомства. Сие доказано… при перестройке Гавани Кронштадтской после наводнения 1824 года». 4 Однако Николай I пошел дальше и в мае 1827 г. утвердил штаты Строительного департамента Морского министерства. После такой реорганизации моряки могли отвечать за создание эффективной береговой обороны государства.

Для решения текущих и неотложных задач были сформированы шесть военно-рабочих рот, подчиненных Строительному департаменту. Из них две роты были направлены в Кронштадт в распоряжение созданной Кронштадтской инженерной команды. В подчинение Морскому ведомству были переданы и арестантские роты, использовавшиеся в основном на тяжелых строительных работах.

На Строительный департамент Морского министерства распространили действие Положения о строительстве и содержании сооружений Инженерного департамента Военного министерства. Приведем некоторые пункты этого Положения :

«11) …Военно-рабочих рот мастеровые получают летом по 20 копеек в день, зимою по 15 копеек в день, а крепостные арестанты зарабочих (заработанных. – Авт.) денег не получают, но имеют только казенное содержание…

12) Наймы и покупки производятся инженерными командами посредством [стр. 98] вызова публикациями, через полицию, с коими в оных командах производятся торги…

13) Контракты (где оным быть следует) заключаются инженерными командами без представления в Департамент, коль скоро сумма контракта не превосходит 10 000 рублей, а как по Инженерному Ведомству доказано, что лучше не отдавать работ оптовым подрядчикам, берущимся вместе за работы и поставки, но отдавать в разные руки, по частям…

27) Вообще покупки, наймы и заготовления по строительной части Инженерного Ведомства происходят или а) подрядом или б) хозяйственным распоряжением…»5

Новая организационная структура позволяла широко использовать при возведении сооружений на морских акваториях силы и средства флота, а на начальном его этапе быстрее и более эффективно решать вопросы взаимодействия крепостей и флота. Для полной координации деятельности Инженерного департамента Военного министерства, Строительного департамента Морского министерства и Корпуса инженеров в 1828 г. был создан штаб по управлению при генерал-инспекторе по инженерной части.

ФОРТ «ПЕТР I». СУХОПУТНАЯ ОБОРОНА ГОРОДА КРОНШТАДТА

Первым шагом по перестройке укреплений Кронштадтской крепости стало решение в декабре 1827 г. о замене деревянных конструкций Цитадели каменными. Усиление в первую очередь этого форта объяснялось его стратегически важным положением. Только подавив огонь орудий Цитадели, неприятельские суда могли прорваться к гаваням или высадить десант на южный берег о. Котлин вблизи Кронштадта.

Проект новых конструкций форта выполнил первый директор Строительного департамента Морского министерства инженер-генерал-лейтенант Л. Л. Карбоньер. Его проектом предусматривалось деревянный бастион Цитадели заменить каменной одноярусной башней с ярусом открытой обороны наверху, а два полубастиона – полубашнями. Между ними намечалось возвести каменные куртины, что позволяло увеличить количество орудий с 77 до 97, причем 34 из них устанавливались в закрытых каменных казематах. Горжевая часть форта защищалась тремя реданами, на которых размещалось 16 полупудовых единорогов. Два прохода в гавань Цитадели перекрывались чугунными раздвижными мостами, чем обеспечивалась круговая оборона форта.

Для фундаментов предполагалось использовать ряжи основания Цитадели, установленные еще при Петре I. Однако после разборки верхнего строения обнаружили, что днища ряжей вместе с булыжным камнем осели на дно. В связи с этим ряжи очистили от камня и забили сваи под наружные стены в четыре ряда. Сваи спилили на 75 см ниже ординара, а пространство между ними заполнили бетоном из гидравлической извести, песка и гальки. Такое свайное основание устроили под всеми конструкциями форта, кроме Левофланговой куртины, которую возвели на слое бетона, уложенного по булыжному камню в ряжах.

Выполненная в виде исключения конструкция, предусмотренная первоначальным проектом Карбоньера, не только обеспечила полную устойчивость куртины, но и позволила возвести на ней в XX в. каменные постройки. По головам спиленных свай и бетону установили деревянный поддон из брусьев, [стр. 99] обшитый досками. Вертикальные боковые стенки этого поддона выступали из воды, что позволяло откачивать по участкам воду и возводить каменные конструкции.

Кладку башни, полубашен и куртин до низа амбразур выполняли из бутовой плиты на гидравлическом растворе. Со стороны фарватера ее облицевали тесаным гранитным камнем правильной формы, а внутренние поверхности – таким же камнем неправильной формы. Амбразуры форта по периметру также облицевали гранитом. Гранитные блоки крепились между собой пиронами, а швы между ними заполнялись мастикой из смолы, извести и конопляного масла. Снаружи расшивка швов кладки производилась мастикой, составленной из воска, гарпиуса (вещества, тождественного канифоли. – Авт.) и серы. Облицовка из рваного гранита расшивалась особым раствором из тертого кирпича, белил и голландской сажи.

Выше куртин степы башни и полубашен возвели из кирпича с облицовкой обеих сторон ревельской плитой. Толщина всех наружных стен составляла около 2 м, что надежно защищало форт от разрушений при обстреле его самыми крупными орудиями того времени. Своды казематов в замке имели высоту в два-два с половиной кирпича, а сверху, на ярусе открытой обороны, бруст- [стр. 100] вер и валганг возвели из гранитных плит. Швы покрытия расчеканили свинцом.

Следует отметить весьма рациональную компоновку сооружений в форту. Так, во внутренних двориках башни и полубашен установили ядрокалильные печи. В тыльной, защищенной части башни и полубашен расположили погреба для зарядов и снарядов. Под прикрытием куртин в гавани построили два деревянных барака на сваях для размещения 414 артиллеристов и 8 офицеров. А внутри центрального горжевого редана устроили на сваях кухню.

Стремление к добротности и прочности конструкций, а также поэтапное их возведение, чтобы обеспечить частичную боеготовность, затянули возведение форта на семь лет. К 1834 г. закончили все сооружение и отсыпку булыжного камня снаружи по всему периметру форта для укрепления основания, а внутри углубили гавань.

Работами по возведению форта руководил майор Корпуса путей сообщения А. А. Фуллон. Седьмого сентября 1834 г. последовал указ о переименовании Цитадели в форт «Император Петр I».

Не имея возможности одновременно вести реконструкцию и строительство каменных морских фортов, пришлось уделить внимание существующим деревянным укреплениям для повышения [стр. 101] их боевых качеств. В 1827 г. полностью восстановили разрушенные наводнением 1824 г. конструкции на Двойной Южной батарее и Рисбанке. Там же построили караульные помещения и погреба для боеприпасов. Учитывая господствующее положение этих укреплений над Большим рейдом и наибольшее удаление от города, в 1834 г. произвели значительные работы по созданию на них круговой обороны. В горжевой части Двойной Южной батареи на ряжевом основании возвели бревенчатый капонир размерами 50 X 15 м. Он имел не только орудийные амбразуры, но и кровлю, что позволило использовать его как казарму для артиллерийских расчетов. Для обслуживания 49 орудий требовалось 250 человек орудийной прислуги.

Фланги батареи соединили с капониром куртинами с брустверами, оставив два прохода в образовавшуюся гавань. К внутренней стороне куртин пристроили два пороховых погреба. Примерно в 200 м от форта по окружности были забиты два ряда свай, препятствующих кораблям подходить вплотную к сооружению.

После осмотра законченной батареи в 1834 г. Николай I распорядился переименовать ее в форт «Константин» в честь своего сына, руководившего Морским ведомством.

В 1841 г. при введении новых крепостных ружей капонир оборудовали вкладываемыми штырями для стрельбы из этого оружия. Аналогичные работы были выполнены на батарее «Рисбанк» (в ряде документов батарея эта имену- [стр. 102] ется «Рифбанк». Нами, как в первоначальных источниках, принято наименование «Рисбаик». – Авт.). Учитывая значительные размеры батареи, где после расширения размещалось 122 орудия, обслуживаемых 610 артиллеристами, в горжевой ее части построили два капонира-казармы. Гавань оградили тремя куртинами на пятиметровых ряжах, оставив в них два прохода. На батарее соорудили три пороховых погреба, а вокруг нее – свайную преграду.

На углу каменной оградительной стенки Купеческой гавани возвели двухъярусную деревянную батарею на 24 орудия, взаимодействующую с фортами «Петр I» и «Кроншлот». Следует отметить, что сухопутная оборона Кронштадта строилась весьма интенсивно. Как указывалось выше, работы начали в 1825 г., а в 1840 г. главная ограда крепости была полностью завершена. Она опоясывала город со всех сторон и могла выдержать длительную осаду.

Западный фронт крепости состоял из каменных одноярусных полубашен; одноэтажных оборонительных казарм, в которых утолщенные наружные стены вместо окон имели бойницы; оборонительного вала с каменным эскарпом, занимавшего пространство между казармами и от их концов до побережья; [стр. 103]

[стр. 104] восстановленного рва, вырытого еще при Петре I, и четырех реданов. Следует отметить, что эскарп представлял собой очень серьезное препятствие. Он был построен из кирпича, облицованного гранитом. Толщина стены у основания достигала 2,5 м, а высота от ординара – около 7 м.

Наиболее мощным был северный фронт крепости. Дело в том, что две батареи на сваях и четыре двухъярусных на ряжах были сильно повреждены наводнением и бурей. Батареи на сваях не восстанавливали, а в 1831 – 1832 гг. три двухъярусных батареи сгорели. Раньше они защищали северо-восточное побережье Котлина от попыток высадки неприятелем десанта, а теперь эту функцию непосредственно выполняла крепостная ограда. Сплошная каменная линия укреплений по северному берегу острова состояла из оборонительной стены с примыкающими к тыльной ее части арками, четырех двухэтажных оборонительных казарм и трех одноярусных оборонительных полубашен. Стена высотой около 6 м в плане имела ломаное очертание, а примыкающие своды с пролетом около 5 м имели высоту 3,58 м и глубину около 3 м. В дальнейшем эти арки использовались в качестве помещений различного назначения.

Перед оборонительной стеной вдоль северного фронта была возведена земляная плотина. В плане она проходила параллельно стене на расстоянии от нее около 11 м. В сечении плотина имела форму трапеции высотой более 4 м выше ординара, ширина верхней площад- [стр. 105] ки превышала 7 м. На вооружении северного фронта в 1834 г. находилось 71 орудие.

Восточный фронт крепости состоял из оборонительной стены, защитной плотины, Восточной оборонительной казармы и Петербургских ворот, у которых заканчивалась Восточная плотина.

На стыке северного и восточного фронтов крепости находилась одноярусная оборонительная башня, построенная из кирпича. В последующие годы в ней разместили склад пороха для кораблей; в 1842 г. на ней установили три громоотвода.

Южный фронт крепости образовывали стенки и молы гаваней. Орудия располагались на бастионах, полубастионах и куртинах за гранитными и деревянными брустверами. Составные части крепостной ограды возводились в строгих классических формах, в основном дорического ордера. Опоясав весь город, ограда придала ему сурово-торжественный воинский вид.

Укрепления крепостной ограды имели важное значение для обороны города, но все же решающую роль играли морские форты – главная преграда для вражеских кораблей на пути к Петербургу.

[Стр. 108] ВОЗВЕДЕНИЕ ФОРТА «АЛЕКСАНДР I»

В период возведения форта «Петр I» под руководством директора Строительного департамента Морского министерства Л. Л. Карбоньера разрабатываются проекты каменных фортов на Южном и Северном фарватерах. Перекрестный огонь орудий этих укреплений делал невозможным прорыв вражеских кораблей как к Кронштадту, так и к Петербургу. Проекты были необычны и весьма оригинальны.

Для контроля над Южным фарватером в районе Большого рейда предполагалось возвести два форта: один – в районе фортов «Константин» и «Петр I», а другой – в районе Рисбанка.

Орудия указанных фортов перекрестным огнем перекрывали значительную часть Большого рейда, т. е. расширенной части Южного фарватера. В плане они представляли овалы диаметрами около 200 и 170 м. В торце овала короткая куртина перекрывала вход во внутреннюю гавань форта, в котором имелись три пристани, примыкающие к выступающим лестничным клеткам. Внутри объемов этих лестниц, а также в четырех выступах меньшего размера размещались пороховые погреба. На трех ярусах форта устанавливались в казематах 210 орудий. Параболической формы кирпичные стены форта, сходившиеся кверху, были облицованы гранитом. В любой точке стены имели двоякую кривизну, что предопределяло рикошетирование круглых ядер. В сторону внутреннего пространства форта [стр. 109] прорезались бойницы для ружейного огня на случай прорыва десанта. Они предназначались также для вентиляции казематов при стрельбе. Из-за отсутствия геологических данных основания фортов проектировались в виде широкого ступенчатого ряжевого основания, наполненного камнем и бетоном. Давление на грунт принималось по аналогии с возведенными ранее сооружениями. Проекты фортов для перекрытия Се верного фарватера подобны описанным выше. В плане они представляли полуовалы диаметрами 170 и 130 м. Горжевая часть перекрывалась куртиной с двумя проходами. На форту размещались 150 орудий. Отличались эти форты меньшей параболичностью наружных стен, но большей их толщиной, что позволяло уменьшить амбразуры. В цокольной части предусматривались помещения для ракетной обороны.

[Стр. 110] В дальнейшем все сооруженные в Кронштадтской крепости форты будут строиться с ракетной обороной. Поэтому интересно ознакомиться вкратце с историей ракетного оружия, созданного на Руси.

Еще в XVII в. Россия славилась праздничными «потешными огнями» и фейерверками. Научные исследования по усовершенствованию ракет проводились в специальной мастерской, созданной еще в 1680 г. в Москве. При Петре I ракеты использовались в боевых действиях для сигнализации и освещения местности. К началу XIX в. в нашей стране были созданы разрывные и зажигательные ракеты.

Талантливый артиллерийский офицер и изобретатель Александр Дмитриевич Засядко приступил к первым опытам в 1815 г., а в 1820 г. был основан ракетный завод, где серийно изготавливались созданные им новые ракеты. Для подготовки ракетчиков в 1832 г. в Петербурге открыли Пиротехническую школу. Один из ее руководителей генерал К. И. Константинов, в последую- [стр. 111] щем командир Петербургского ракетного отряда и руководитель ракетного завода, многое сделал для усовершенствования ракет, превосходивших созданные к тому времени за рубежом. Ракеты успешно применялись во время Крымской войны при осаде турецкой крепости Силистрия (ныне Силистра в Болгарии. – Авт.), в боевых действиях на Кавказе.

Несложная и компактная конструкция ракет позволяла располагать их в полуподвальных этажах, где прорезались под потолком небольшие бойницы. Для более точного наведения на цель ракеты устанавливались в пусковые установки из коротких металлических труб на треногах. Сама ракета состояла из разрывной или зажигательной головки, присоединенной к гильзе, заполненной пороховым составом, и «хвоста» – длинного шеста, выполняющего роль стабилизатора в полете. В минуту из одной установки могли запустить пять–шесть ракет на расстояние до 4 км. Такие ракеты состояли на вооружении Кронштадтской крепости. Однако по сравнению с артиллерийскими снарядами ракеты имели большое рассеивание при стрельбе, что привело к снятию их с вооружения к середине XIX в.

В марте 1836 г. строителем нового форта назначается инженер-подполковник Фан дер Вейде, который приступил к разбивке форта на акватории по проекту, утвержденному Николаем I. Однако после внезапной смерти в мае того же года Л. Л. Карбоньера возникло сомнение в целесообразности осуществления данного проекта, и работы остановили. Для разработки нового проекта был создан специальный комитет во главе с инженер-генерал-лейтенантом Корпуса путей сообщения М. Г. Дестремом.

Первоначально Дестрем предложил устроить основание под форт, не проводя геологических изысканий. Он полагал, что на дне лежит слой ила, который надо убрать на глубину 90 см, оградив ряжами весь фундамент. Затем нужно под продольные и поперечные стены забить шпунтовые сваи, а внутри них – круглые, чтобы уплотнить грунт. Сваи необходимо срезать на 180 см выше очищенного дна и промежутки между ними заполнить бетоном, опускаемым в ящиках. А далее, по его предложению, следовало на бетоне выложить до ординара стены из гранитных грубообтесанных плит высотой 0,9 м и размерами в плане 2 Х 2 м. Эти многопудовые масси- [стр. 112] вы он предлагал установить в подводные стены фундаментов высотой около 4 м при помощи больших дубовых бочек. Для обозначения стен Дестрем предполагал оставить не спиленной часть шпунтовых свай. Пространство между стенами он считал обязательным заполнить до ординара мелким булыжным камнем и бетоном.

Комитет счел этот проект лучше, чем составленный Л. Л. Карбоньером, но решил изучить па месте строительства форта геологическое строение дна. С этой целью копром были забиты обсадные трубы из высверленных в середине деревянных свай. Вынутый из них грунт показал, что сверху дно покрыто на 2,1 м чистым песком, под ним находится слой иловатой разжиженной глины, а ниже – на отметках 9–10 м от ординара – твердая материковая глина.

Согласно полученным результатам проект основания переработали снова и окончательно утвердили в декабре 1836 г. Месторасположение форта на акватории приняли по ранее утвержденному проекту. Он был выдвинут от створа фортов «Петр I» и «Константин» на 240 м к фарватеру и располагался на глубинах около 4,5 м. Расстояние от него до Рисбанка равнялось 1350 м.

В плане описываемый форт имел форму, напоминающую боб, с размерами в поперечнике 90 X 60 м. В казема- [стр. 113]

[стр. 114] тах, на трех ярусах по периметру форта, размещались 103 орудия, а на открытых оборонительных ярусах трех- и двухъярусных частей – 34 орудия. Они обеспечивали круговую оборону. С тыльной стороны форта имелись бойницы для ружейной стрельбы. Вытянутая сторона, обращенная к фарватеру, состояла из трех ярусов казематов, а тыльная – из двух ярусов. Вход в форт перекрывался красивыми массивными воротами. Несколько вариантов этих ворот Дестрем представлял Николаю I на рассмотрение, прежде чем их проект был утвержден.

Внутри замкнутого двора располагались две овальные пристройки для чугунных лестниц и ядрокалильных печей, а также два трехэтажных помещения для снарядов и зарядов. Вдоль горжевой части встроено прямоугольное кирпичное здание, на первом этаже которого размещались кухня, караульное помещение и кузница, а на втором и третьем – помещения для офицеров и рядовых. Наружные кирпичные стены толщиной от 2,4 до 3 м были облицованы гранитом.

Казематы перекрывались кирпичными сводами толщиной в замке в два-два с половиной кирпича. Общая площадь всех помещений форта превышала 5000 м2. Конструкция основания форта будет описана ниже совместно с изложением технологии производства работ.

1836 год стал началом строительства форта «Александр I». Зимой на льду Средней гавани наметили контуры будущего сооружения и начали рубить по ним 12 оградительных ряжевых ящиков. Летом их отбуксировали и установили вокруг возводимого форта, где предварительно забили репера-сваи и сделали плавучие установочные радиусы из деревянных рам. Ряжи заполнялись булыжным камнем, первоначаль- [стр. 115] но доставляемым кораблями, а после ледостава его привозили на лошадях с Ораниенбаумского берега.

В оградительных ряжах горжевой части форта оставили проход и соорудили из ряжей крылья-волноломы. Все ряжи были выведены на 2,1 м выше ординара. На них установили площадку из 75-мм досок. Помосты на волноломах заняли временными сооружениями. Там были построены казарма с кухней, кузница, склады для материалов, помещение для офицеров и чертежная. Остальная площадь помостов использовалась для складирования материалов и как рабочая зона по наружному периметру форта. В первую очередь с этого помоста и временных подмостей была забита линия из шпунтовых свай вокруг будущего основания сооружения. Эту работу выполнили десятью механическими копрами в течение зимы 1836/7 г. и наступившего лета.

Не ожидая полного окончания забивки шпунтовых линий, в мае 1837 г. приступили к выемке верхнего донного [стр. 116] слоя. Дестрем предложил не снимать его, так как он был песчаным. Однако члены упомянутого выше комитета настояли на выполнении этой работы, видимо не полагаясь полностью на результаты исследований грунта, произведенных посредством восьми скважин. Поскольку тщательные расчеты несущей способности грунтов, свай и других конструкций фундамента форта не были произведены, возобладало стремление обезопасить сооружение от всяких случайностей и выполнить основание с солидным запасом прочности. Было решено примерно на метр снять верхний слой грунта на дне, а затем произвести подсыпку из крупнозернистого песка. Способствовало этому решению и появление новой техники.

К тому времени на отечественных заводах было освоено производство землечерпательных машин. Вначале они выпускались с ручным приводом, а затем с двумя паровыми машинами мощностью по 30 лошадиных сил. До 1844 г. было построено девять землечерпалок. В мае 1837 г. начали дноуглубительные работы. С открытием навигации в 1838 г. по июль завершали выемку верхнего донного слоя грунта под сооружаемым фортом. Грунт грузили на плашкоуты с люками в днище, через которые он ссыпался в воду на расстоянии 400 м от сооружения.

Передвижение плашкоутов к месту разгрузки и обратно производилось посредством канатов, лебедок и якорей. За 148 дней землечерпалки вынули 9600 [стр. 117] кубометров грунта; при этом производительность паровой землечерпалки достигала 80 кубометров в сутки.

Параллельно с дноуглублением начали погружать фундаментные сваи на зачищенных участках. Сваи забивались под все конструкции форта на расстоянии 75 см друг от друга. Всего было забито 5335 двенадцатиметровых свай. Концы их погружались в твердую материковую глину, а потому они практически служили сваями-стойками. Для выполнения этой работы соорудили на 150 см выше ординара сплошной помост, на котором круглосуточно забивали сваи 40 механических копров. В среднем каждый копер забивал от трех до четырех свай в сутки.

Зимой 1838/9 г. пространство между сваями засыпали крупнозернистым песком на 3 м ниже ординара. Песок развозили тачками по помосту, и поверхность его в воде после засыпки выравнивали граблями. Площадь внутреннего двора, свободная от застройки, в дальнейшем, после завершения кладки стен, была засыпана грунтом.

В течение лета 1839 г. сваи в основании форта спилили на 1,2 м ниже ординара, а на участке горжевой пристани – на 3 м ниже. Работа эта оказалась весьма трудоемкой. Для ее выполнения разобрали помост и установили на сваях строго горизонтально насадки, к которым подвешивались на рамах подводные пилы. Сваи спиливали пятью пилами круглосуточно, в две смены. Одну пилу обслуживали плотник и 7 рабочих. За сутки 80 человек спиливали от 250 до 300 свай.

Следующей предусматриваемой проектом конструкцией была бетонная подушка на свайном поле высотой 1,8 м, укладываемая на отсыпанный песок до уровня голов спиленных свай. Бетон опускали в воду в ящиках и гребками выравнивали по плоскости верха свай. Его приготавливали непосредственно у места укладки на переносных подмостях. В состав бетона входили (по объему): одна часть гидравлической извести, одна часть песка и две части гальки.

Для предотвращения выпирания бетоном шпунтовой стенки в горже, где не [стр. 118] устанавливали охранительный ряж, одновременно с бетонированием образовывали наружный откос из булыжного камня. Чтобы бетон не вытекал во внутреннюю часть двора форта, она была отделена от фундаментов короткими шпунтовыми линиями из досок.

Самой трудоемкой частью фундамента при возведении форта оказалось устройство сплошного подводного гранитного основания по свайнобетонному полю и укладка второго ряда гранитных плит-лещадок (лещадных камней или плит. – Авт.) под цокольную часть и фундаменты всех стен. На Цитадельской пристани построили боек (место для подготовки строительных материалов. – Авт.) из 60-мм досок, уложенных на утопленные в землю лаги. На этом бойке после обтески произвводилась [опечатка] предварительная сборка плит с последующей их маркировкой. В центре каждой плиты вырубали монтажное отверстие для закладки в него металлического штыря для строповки. Затем плиты грузили на корабли и доставляли в форт. Там они укладывались при помощи 8 ручных кранов, которые перемещались вместе со 189 передвижными деревянными козлами над поверхностью основания. Таким образом только в первый ряд было уложено свыше 11 тысяч м2 плит.

Основание форта было полностью закончено в 1842 г. Его сооружение продолжалось четыре года и обошлось казне в 1 602 506 рублей. Из них наибольшая часть приходится на укладку гранитных плит – 733 208 рублей; причем в нее не включена стоимость гранита, так как он добывался арестантами в казенных каменоломнях и доставлялся на казенных судах. Более 300 тысяч рублей было затрачено на забивку свай; 194 тысячи рублей – на ряжевую ограду; 142 тысячи рублей – на бетонные работы. Забивка шпунтовых линий стоила 78 тысяч рублей; дноуглубительные работы – 31 тысячу рублей; засыпка песком – свыше 62 тысяч рублей; спиливание свай под водой – около 20 тысяч рублей; наброска булыжного камня – более 29 тысяч рублей. Один квадратный метр основания обошелся около 103 рублей.

В 1841 г. закончили устройство цокольной части форта и фундаментов под продольные и поперечные стены до [стр. 119] отметки +3 м над ординаром. Кладка велась из плитняка на гидравлическом растворе. Особенно тщательно отделывалась цокольная часть. Гранитные облицовочные камни для нее обтесывались по лекалам и имели двоякую кривизну как в плане, так и по вертикали. Вогнутая параболическая форма цоколя, обрамляемая выступающим поясом, предотвращала попадание воды на вышележащие стены при волнении. В том же году по главному фасаду выложили наружные стены до верхнего уровня орудийных амбразур. Всего за год выполнили работ на сумму около 400 тысяч рублей.

Контракт на возведение надземной части здания заключили с купцом Молчановым. В п. 15 этого контракта определялись сроки выполнения каменных работ: «…Работу каменную производить в 42, 43 и 44 годах, своды же обоих ярусов батарей складывать в начале лета последующего года, т. е. 2-го яруса в 43 году, а 3-го яруса в 44 году, если таковые не будут выведены своевременно в том же году…»6 Кладку стен производили с четырехъярусных наружных лесов, опиравшихся на ряжевую ограду и рамную конструкцию, примыкавшую к цоколю. Четыре ряда стоек соединялись прогонами и балками с подкосами. Для устройства лесов использовались отборные лесоматериалы, в том числе брус большого сечения.

14 августа 1842 г. Николай I посетил строящийся форт. Ходом работ он остался доволен. Во время осмотра форта царь спросил, где находится инженер-полковник В. П. Лебедев, руководивший строительством. Ему ответили, что он отправился в Петербург за кирпичом, который вовремя не был доставлен подрядчиком. В справке, представленной Строительным департаментом в связи с указанным инцидентом, говорится: «Все работы по построению форта отданы, по заключенному с купцом Молчановым контракту на подряд оптом, со всеми его материалами, исключая только одного гранита; почему полковнику Лебедеву, кажется, не было надобности самому ехать за подрядческим кирпичом, тем более, что по сие время никакой переписки в Департаменте не было о недостающих… материалах…»7. [Стр. 120]

Но контроль и деятельное участие высокопоставленных начальников в строительных делах, как правило, способствовали успешному ходу работ. Каждые две недели начальник Главного морского штаба адмирал А. С. Меншиков (праправнук Александра Даниловича Меншикова. – Авт.) получал донесения о выполненных работах на форту за истекшее время. Вот одно из донесений, хранящихся в его архивах, за 1842 г.:

«С 1 по 16 августа успех работ при строении форта «Император Александр I» состоял: Для 2-го яруса.
1. Для обтески амбразуры сделано:
стульев наружных – 39
щек – 70
стульев внутренних – 231
пятикату – 146

2. Для сделания кирпичной разделки позади лицевых гранитных стен и вывода гранитных стен, простенков и арок положено в дело:
Кирпича – 168 тысяч

3. Из доставленного с каменоломни гранита сделано:
стульев наружных – 39
щек – 78
замков – 39
стульев внутренних – 299
пят – 120
пятикату – 525
Начальник штаба…»8

[Стр. 121] Как видим, в донесении большое внимание уделяется амбразурам. Они полностью, на всю толщину стены, выполнялись из гранита. Кладку амбразур составляли отдельные камни довольно сложной конфигурации, имевшие специфические названия: стулья, щеки, замки, пятикату, пяты и т. д. Их изготовление и окончательная обтеска после установки были очень трудоемким делом. Это «узкое» место в кладке стен форта заставило «светлейшего» держать его под особым контролем.

Строительство форта велось по плану и было завершено в 1845 г. Недостатками этого мощного сооружения, как показала его эксплуатация, оказались гидроизоляция яруса открытой обороны и изменение геометрической формы сводов в процессе кладки. Из-за этого пришлось соорудить над всем ярусом открытой обороны железную кровлю по деревянным стропилам. Ослабление же сводов не позволило сделать по ним земляные защитные насыпи, ставшие необходимыми в связи с усовершенствованием артиллерии. Некоторые споры вызвало устройство двух лестниц из чугунного литья. Легкость, стройность и ажурность их конструкций украшают в общем суровый вид форта. При приведении крепости в оборонительное состояние довольно хрупкие элементы лестниц защищали обшивкой из досок. Новый форт в то время был, по общему признанию, в том числе и ведущих зарубежных фортификаторов, непреодолимой преградой для неприятельского флота.

Торжественное открытие форта, получившего наименование «Император Александр I», состоялось 27 июля 1845 г. На открытой обороне в присутствии Николая I и его многочисленной свиты обер-священник армии и флота отслужил молебен и произвел водоосвящение. Над фортом был поднят царский штандарт. Выстроенные на Большом рейде корабли салютовали ему из всех орудий. Когда Николай I покинул форт, штандарт спустили под стрельбу всех орудий форта и подняли крепостной флаг. Пароход с императором отдал салют крепостному флагу пятью орудийными выстрелами и направился к кораблям эскадры для проведения смотра.

СТРОИТЕЛЬСТВО БАТАРЕИ «КНЯЗЬ МЕНШИКОВ» И ЕЕ СТРОИТЕЛЬ И. А. ЗАРЖЕЦКИЙ

Поочередное возведение новых каменных фортов все отодвигало приведение крепости в надежное оборонительное состояние. Однако политическая обстановка в мире требовала энергичных действий. Учитывая это, а также возросшее мастерство военно-морских строителей, было решено начать возведение новых укреплений, не ожидая завершения строительства форта «Император Александр I». Что будет с крепостью, если часть кораблей противника прорвется сквозь фланговый обстрел фортов «Константин», «Император Александр I» и «Рисбанк»? Ответ на данный вопрос, в результате подсчета количества выстрелов в промежуток времени возможного движения судов неприятеля по Южному фарватеру в секторах обстрела артиллерии, был однозначен: плотность огня будет недостаточна для уничтожения большой эскадры. Некоторое количество кораблей, безусловно, выйдет на Малый (Внутренний) рейд, где может подавить сопротивление в основном открыто установленной артиллерии на стенках гаваней и в Кроншлоте. [Стр. 122]

[Стр. 123] В 1841 г. была высказана идея о сооружении на полубастионе за воротами в Купеческую гавань трехъярусной казематированной батареи с ярусом открытой обороны наверху. Ее расположение позволяло орудийными выстрелами вдоль фарватера встречать корабли еще на подступах к Малому рейду и вести кинжальный огонь при их приближении к стенам батареи. Она стала бы основным опорным пунктом этой линии обороны крепости. Проектировать данную батарею Николай I поручил генерал-лейтенанту М. Г. Дестрему.

Полубастион у Купеческих ворот возвели на ряжах в конце XVIII в., пристроив его к ранее возведенной стенке. В 1796 г. его деревянное верхнее строение заменили каменным. Внутреннее пространство полубастиона было засыпано корабельным балластом.

После проведения исследований грунта при помощи обсадных труб-свай Дестрем изложил их результаты и свои предложения в докладной записке. Вот вкратце суть этого документа. Дно вокруг полубастиона находится на 12 м ниже ординара. На протяжении около 3 м от дна следуют твердые породы, а затем жидкая иловая глина. Надежными для устройства основания являются слои на 18 м ниже ординара. Внутреннюю часть полубастиона, засыпанную песком и гравием с валунами, нельзя пробить сваями до морского дна.

Для создания основания батареи необходимо забить 2500 свай 20-метровой длины. Промышленники могут поставить в течение года до 100 таких бревен по 300–500 рублей за каждое. А потому строительство обойдется очень дорого и затянется на много лет. В связи с этим Дестрем предлагал сократить затраты путем использования в основании батареи фаса полубастиона, испытав его предварительной нагрузкой. Он полагал, что осадка 64-метрового фаса будет равномерной, что позволит использовать его как готовый участок основания батареи. Стоимость работ по опытной загрузке Дестрем определил всего в тысячу рублей, так как перевозку миллиона пудов чугуна, ядер, цепей и прочего балласта силами Морского ведомства он считал бесплатной, выполняемой казенными средствами. Наблюдения после опытной загрузки полубастиона он предполагал вести в течение шести-восьми месяцев.

Однако расчеты Дестрема оказались неточными и вызвали возражения со стороны Морского ведомства. Так, главный командир Кронштадтского порта доложил, что для подвозки балласта в течение 100 рабочих летних суток ежедневно потребуется 580 матросов и 40 баркасов, которых нет в его распоряжении. Кроме того, плата матросам по 10 копеек в день составит более 13 тысяч рублей серебром или 30 тысяч рублей ассигнациями. Кроме того, главный командир порта указывал, что в его распоряжении имеется лишь четвертая часть потребного для испытаний балласта. Строительный департамент Морского министерства определил, что для размещения на фасе полубастиона опытной загрузки нужно построить деревянный сруб высотой от 12 до 16 м в зависимости от вида балласта. Стоимость такого сруба превысит 12 тысяч рублей.

Несмотря на упомянутые возражения, Николай I признал все же предложения генерала Дестрема правильными и утвердил их. В сентябре 1842 г. приступили к устройству сруба для пробной загрузки. Он поднимался все выше по мере загрузки его балластом, но по достижении нагрузки в 500 тысяч пудов, т. е. половины веса будущей батареи, угол полубастиона дал трещину, а каменная стенка наклонилась в сторону фарватера. Это были последствия неравномерной осадки основания, а потому дальнейшие испытания прекратили. [Стр. 124]

Не любил царь попадать впросак, да еще с такими материальными издержками. Поэтому в июле 1843 г. Николай I принимает решение строить батарею во внутренней части бастиона; составление проекта и его исполнение он возложил на инженер-подполковника И. А. Заржецкого. Кто такой этот малоизвестный подполковник, на которого пал выбор самодержца после неудачи маститого генерала?

Иосиф Альбертович Заржецкий родился в 1800 г. Закончив физико-математический факультет Вильнюсского университета, в 1826 г. он поступает в Петербургский институт Корпуса инженеров путей сообщения; одновременно он был зачислен кондуктором в 4-й военно-рабочий батальон. Прослушав институтский курс, он успешно сдал экзамен и был произведен в прапорщики Корпуса инженеров путей сообщения. Продолжая обучение в офицерских классах, в 1828 г. он сдал соответствующий экзамен и был произведен в подпоручики, а в следующем году – в поручики и зачислен в резерв. Способности, трудолюбие и успехи Заржецкого были отмечены занесением его имени на мраморную доску в конференц-зале упомянутого института.

Директор Строительного департамента Морского министерства генерал-лейтенант Л. Л. Карбоньер пригласил И. А. Заржецкого участвовать в разработке проекта Кронштадтских доков. Руководил составлением этого проекта сам Карбоньер. В 1830 г. Заржецкий переводится из Корпуса инженеров путей сообщения в Корпус инженеров Морской строительной части. Карбоньер прикомандировал его к Кронштадтской инженерной команде, где он назначается на строительство Николаевских доков. Это была сложная и интересная стройка. В Средней гавани под водой находились ряжи, заполненные глиной и камнем, кусты забитых свай, обозначавшие начатую еще Петром I работу по возведению так называемых мокрых [стр. 125] доков. Свое название они получили после больших, но тщетных усилий по прекращению притока воды в котлованы. Поскольку старания эти не увенчались успехом, Петр I приказал прекратить строительство доков.

Николай I как бы бросил вызов Петру I, решив построить доки на месте, где не сумел это сделать его прапрадед. Следует отметить, что в 1830 г. технические средства для возведения доков оставались такими же, как и при Петре I. Для откачки воды применялись лейки, деревянные насосы и ковши на цепях. Лишь в 1835 г. появилась первая паровая восьмисильная машина с двумя чугунными насосами. Но к тому времени основные препятствия в наиболее трудных и грязных работах были уже преодолены и началась гранитная кладка. В этом главную роль сыграл Заржецкий, вдумчиво, энергично и настойчиво преодолевавший все затруднения.

Много внимания он уделял изысканию новых строительных материалов и оригинальных технических решений. В то время не было цемента и его заменяли известью с толченым кирпичом, нe было хороших кранов и железнодорожных путей для подвозки к месту работ гранитных блоков. Однако на опыты и исследования средства не отпускались, реакционность Николая I отражалась и на строительном деле. Власти не допускали никаких нововведений, особенно французских.

В 1837 г. Николай I, посетив строящиеся доки, выразил благодарность Заржецкому и стал ему покровительствовать. Он даже разрешил проводить некоторые опыты, но после того, как один из них не дал желаемых результатов и император сделал замечание о том, что зря были выброшены деньги, Заржецкий больше не обращался к нему за помощью.

В 1838 г. был закончен Корабельный, а в следующем году начали сооружение Фрегатного дока и отделку гранитом Обводного канала, примыкающего к этим докам. С мнением Заржецкого стали считаться. Кладку разрешили производить на гидравлическом растворе из волховской извести. Для ее обжига соорудили в Кронштадте специальную печь.

Николаевские доки возвели за 16 лет в очень тяжелых условиях из-за постоянного притока воды. Некоторые фундаменты закладывались на 12 м ниже ординара. Квадратный метр доков обошелся в 37 рублей, что было намного ниже по сравнению с другими аналогами. Примерно в то же время возводились доки в Тулоне, которые значительно уступали Кронштадтским, а потому французские инженеры очень высоко ценили авторитет Заржецкого.

Первые восемь лет административной частью по возведению доков заведовали подполковники Игнациус, В. И. Маслов и полковник А. А. Фуллон. Однако технической стороной дела всегда руководил Заржецкий.

За три года до окончания Фрегатного дока Николай I перевел Заржецкого на строительство четырехъярусной казематированной батареи. Эта работа была очень сложной, что подтверждает хранящаяся в архиве начальника Главного морского штаба князя А. С. Меншикова докладная, в которой говорится: «Выбор места для сооружения новой казематированной батареи в Кронштадтской Купеческой гавани, сколь превосходный в системе обороны, столько и затруднительный в техническом отношении: четырехъярусная батарея, которой выстрелы во все время обороны направлены вдоль фарватера и которая в одно время может обстреливать и действовать прямо на Кроншлот и Купеческий угол, имеет без сомнения преимущество перед прочими Кронштадтскими укреплениями, но за то нет ни одного места при Кронштадтском рейде, кото- [стр. 126] рое бы представляло для строителя более затруднений как нынешний полубастион…»9

Проект батареи Заржецкий составил за три недели. В ходе его разработки были забиты опытные составные 18-метровые сваи, каждая из которых несла 375 пудов (6 т) нагрузки. При десяти ударах «бабой» весом 60 пудов (960кг) с высоты 3 м она погружалась на 2,5 см. Поскольку батарея полностью не помещалась в полубастионе, и ее правое крыло выступало в Купеческую гавань, были приняты следующие решения по возведению фундаментов на разных подстилающих слоях: в полубастионе вынуть грунт до отметки 3 м ниже ординара; выдернуть старые сваи, забитые под деревянные постройки, и забить новые составные 20-метровые сваи; горжевую стенку полубастиона разобрать на 3 м ниже ординара и вынуть из ряжей камень; затем забить сваи в ряжах; на участке батареи, выступающем в Купеческую гавань, забить цельные 18-метровые сваи.

В 1843 г. началось устройство основания батареи. Выемку грунта из полубастиона производили зимой. Из-под воды его извлекали ковшами и на тачках доставляли к плашкоутам, которые по прорубленным во льду каналам перевозили грунт к Ораниенбаумской отмели на расстояние до 1,5 км. Старые сваи выдергивали канатами при помощи двух шпилей с усилием в каждом около 1250 пудов (20 т). Если же свая не «шла», к ней прибивали упоры, под которые ставили два домкрата с усилием по 240 пудов (4 т) каждый. Одновременно с этой трудной и медленно продвигавшейся работой забивали шпунтовые линии из 12-метровых свай вокруг всего основания батареи, а также устанавливали контрфорсные ряжи со стороны Купеческой гавани.

Когда грунт был весь выбран, над будущим основанием соорудили двухъярусный сплошной помост. Забивку свай вели с верхнего яруса, расположенного на 6 м выше ординара. В связи с этим был применен «подбабок» (вставная часть для забивания свай ниже поверхности воды или грунта. – Авт.), вставляемый в чугунный цилиндр, разделенный на две части; один конец это- [cтр. 127] го цилиндра надевали на сваю, а второй – на «подбабок». Составные сваи состыковывали из бревен длиной 14, 12 и 16 м. Стыки располагали в шахматном порядке. Сращивали сваи при помощи железных листов и двух бугелей.

Забивку свай производили от середины батареи к наружным ее стенам. Благодаря этому было достигнуто такое уплотнение, что последние ряды свай приходилось забивать не 20-, а 16-метровой длины. Ряжи горжевой стенки разбирали железными клещами и воротами. Крупные камни вынимали такими же клещами, а более мелкие – черпаками. Днища в ряжах прорубали подсеками (бревно с железным долотом на торце. – Авт.), по которым били «бабой».

Насколько успешно шли дела на стройке, видно из упомянутой выше докладной, к содержанию которой мы вновь возвращаемся: «В течение одного года успели разломать опытную нагрузку, забить две окружающие шпунтовые линии, обвести фундаменты ряжами со стороны гавани, разломать старый кран, много ряжевых стенок и углубиться внутри полубастиона в воде на l 1/2 сажен. Нынешнего года едва ли можно надеяться окончить забивку свай и приступить к бетонной кладке, в стенке отделяющей фундамент от гавани, впрочем, осадка свай может продолжаться в зимнее время, по примеру прошлого года, чем несколько ускорится ход работы…»10

Но никаких сомнений в необходимости быстрейшего завершения основания батареи у Николая I не было, в связи с чем он велел сосредоточить все имеющиеся силы и средства, чтобы ускорить работы. Площадка стройки была мала, что не позволяло разместить на ней большое количество копров, а потому работы велись круглосуточно при искусственном освещении. Не останавливались работы и в холодные дождливые осенние дни. Впервые в практике отечественного военного строительства на за- [стр. 128] бивке свай под казематированную батарею были применены два паровых копра, закупленных в Америке.

Следует остановиться на оригинальных решениях, осуществленных при устройстве основания батареи. Контрфорс со стороны Купеческой гавани делали из ряжей, которые состояли из банок (отсеков из бревенчатых стен. – Авт.) с днищами и без днищ. Перед установкой ряжей забивали направляющие сваи, затем заполняли банки с днищами камнем, и ряж плотно «садился» на дно. После этого забивали цельные 18-метровые сваи в банки без днищ.

На 12-метровой глубине участка основания, выходящего в гавань, находился слой ила. Удалить его ручными черпаками или землечерпательной машиной практически было невозможно. Эту сложную проблему решили следующим достаточно простым способом. Между забитыми сваями насыпали в воду слой камня и утрамбовывали его копрами. Вытесняемый ил с водой выкачивали и по желобам отводили в сторону. Слои укладывали и утрамбовывали до тех пор, пока ил не переставал подниматься и вода становилась прозрачной. Вслед за этим насыпали крупнозернистый песок до отметки 3 м ниже ординара, вровень с уровнем грунта в полубастионе.

В 1844 г. не только успели забить все сваи, но и срезали их под водой круглой пилой на 105 см ниже ординара; успели также уложить и 180-сантиметровый слой подводного бетона на всем основании батареи. Технология производства бетонных работ была примерно такой же, как и при возведении фундамента форта «Император Александр I».

Основание казематированной батареи сооружалось весьма быстро, причем многое делалось в опытном порядке, вследствие чего возникало большое количество непредвиденных работ. Все это не давало возможности составить своевременно смету, а потому ассигнования отпускались по мере надобности. В этом отношении представляет интерес небольшой расчет, составленный Заржец- [стр. 129] ким З апреля 1845 г., об освоении средств на строительстве батареи:

«1842 год – 15 000 рублей серебром (на опытную загрузку).
1843 год –142 877 рублей 14 копеек серебром.
1842–1844 годы – на устройство фундаментов, кроме гранитных работ, – 140 294 рубля 14 копеек серебром, на 2 ряда гранитной лещади – 44 678 рублей серебром.
На уплату за паровые копры 9400 руб.

За тем в 1845 г. недостает 36 515 руб. серебром. В 1845 г. предназначается возвести гранитный цоколь из пяти рядов и стены до начала амбразур. Всего на положение 6-и рядов гранита с прочими работами потребно 170 000 рублей. Ассигновано 200 000. Будет достаточно…»11

Интересно остановиться на устройстве каменного ростверка по свайно-бетонному основанию. Он выполнялся из двух рядов гранитных плит размером до 4 м2 и толщиной до 60 см. Камни обрабатывались грубой теской. Предварительно ростверк собирали на специальном бойке, устроенном на берегу, где все плиты нумеровали. Затем их грузили краном на вагонетку и по рельсам, проложенным на деревянном временном мосту, доставляли на батарею. Для подъема плит в центре каждой из них сверлилось отверстие, через которое вставлялся штырь с кольцом и чекой; к кольцу крепили канат, подаваемый на кран.

Забивка большого количества свай внутри полубастиона привела к выпучиванию его западной стенки. Для стабилизации деформаций полубастиона установили контрфорс из ряжей, аналогичный выполненному со стороны Купеческой гавани, причем в ряжи сваи не забивали.

Строительная площадка была крайне мала, а потому основную часть временных сооружений построили на берегу, рядом с бойком для сборки гранитных плит. Непосредственно у батареи на прилегающих участках стенок Купеческой гавани возвели двухэтажные склады шириной 6 м и длиной 20 м. [Стр. 130] На вторых этажах хранился инструмент, гвозди и прочие наиболее легкие материалы.

К 1844 г. находившиеся рядом с возводимой батареей ворота в Купеческую гавань сильно деформировались, что потребовало переделки их гранитной «одежды». Руководство этой работой поручили главному строителю казематированной батареи. Для обеспечения устойчивости кладки надо было соорудить свайное основание. Чтобы избежать трудоемкой выемки камня из ряжей, Заржецкий сконструировал особый башмак весом около 30 кг. С его помощью сваи пробивали сквозь булыжный камень и днища ряжей в грунт. Удары производили «бабой» весом около 62 пудов (~1 т) с трехметровой высоты. Установленные на этом основании конструкции ворот сохранились (без ремонта!) до наших дней. Конструкции и размеры казематированной батареи определялись местом ее расположения и отличались практической рациональностью. Сорок четыре орудия, из которых сорок два были новыми в то время трехпудовыми бомби- [стр. 131] ческими пушками, находились в шести казематах на трех ярусах и ярусе открытой обороны. По фронту батарея имела 60 м, а в глубину с прямоугольными пристройками на торцах – 22 м. Каждый каземат имел две амбразуры и проем арочной формы в тыльной части. В центре пристроек располагались лестницы, а по бокам – погреба для бомб и зарядов. На ярусе открытой обороны находились два специальных ворота для подъема трехпудовых бомб на этажи через люки в пристройках.

На торцах батареи и с трех сторон пристроек прорезаны бойницы для ружейной обороны. На случай высадки десанта горжевая часть перекрывалась оградой, а проход в тыл батареи по правому флангу преграждали две каменные стены с ружейными бойницами.

На ярусе открытой обороны за каменным парапетом-бруствером валганги под восемь трехпудовых пушек оборудовали деревянными платформами. Стены батареи, как и на ранее построенных укреплениях, возводились из гранита и кирпича, причем тыльные участки – целиком из кирпича.

Новое в фортификационном деле на описываемой батарее заключалось в устройстве сводов из бетона. И. А. Заржецкий, будучи еще строителем доков в Кронштадте, выполнил перекрытия складов, расположенных под прилегающей к ним проезжей частью, из бетона. Они хорошо показали себя в эксплуатации, а потому данный опыт был перенесен в широком масштабе на батарею. Правда, это вызвало опасения у некоторых военных за судьбу батареи, во всяком случае, опытная стрельба из орудий не производилась до 1854 г., о чем будет рассказано ниже. Состав бетона был обычным: гидравлическая известь, песок и галька. Бетонная смесь укладывалась в деревянную опалубку.

Большое внимание уделялось при строительстве батареи ее архитектурному облику. Так, в 1846 г. Николай I утвердил проект ее тыльного фасада. Он решен в виде пилястр дорического ордера, увенчанных капителями и парапетной решеткой. По периметру батарея окружена гранитным карнизным поясом и развитым цоколем для большого возвышения над водой первого яруса. [Стр. 132]

Лично царем по докладу А. С. Меншикова утверждались также различные архитектурные детали. Сохранились чертежи оформления выхода лестницы на ярус открытой обороны, жалюзи на арках и горжевой ограды. Последняя установлена на гранитном основании со старыми пушками, служившими столбами, металлической решеткой с пиками наверху и морскими якорями в каждом пролете.

Все доклады о ходе строительства батареи и распоряжения проходили через руки Меншикова; им же утверждалась техническая документация. Столь же деятельное участие он принимал в строительстве и других Кронштадтских укреплений, что очень импонировало Николаю I. Видимо, по этой причине, а также, желая подчеркнуть, что праправнуки Петра I и А. Д. Меншикова, зачинавших крепость, успешно продолжают начатое ими дело, Николай I после завершения основных работ повелел именовать новую батарею «Князь Меншиков». Во всяком случае, это было единственным отступлением от традиционного правила присваивать фортам имена лиц только царской фамилии. Строительство батареи длилось семь лет. По его завершении И. А. Заржецкий, ставший к тому времени инженер-полковником, был награжден орденом Святого Владимира третьей степени и 5 тысячами рублей. [Стр. 133]

На стенах батареи решено было поместить две памятные доски. На одной из них была надпись:

«В царствование Императора Николая I
батарея Князь Меншиков
начата в 1843 года
окончена 1850 года». 12

На второй доске значилось:
«Во время управления Морским Министерством Адмирала Князя Меншикова строителем был инженер-полковник Заржецкий, при производстве работ находились: инженер-капитан Вильсон, инженер-штабс-капитан Домантович, инженер-подпоручик Шведе». 13

Как и на форту «Император Александр I», на новой батарее недостаточно эффективной оказалась гидроизоляция яруса открытой обороны, в результате чего дождевая влага проникала внутрь казематов, порох отсыревал, артиллеристы часто болели.

В июне 1852 г. Николаю I были доложены два варианта устройства тесовой кровли над ярусом открытой обороны форта «Император Александр I» и батареи «Князь Меншиков». Царь утвердил проект с оговоркой – сделать железные, когда появится возможность. Прямо скажем, что проявил он «сверхэкономию», от которой вскоре пришлось отказаться, так как слишком неприглядным оказался облик укреплений. Возвели крышу и над ярусом открытой обороны форта «Петр I».

ПЕРВАЯ ПОДВОДНАЯ РЯЖЕВАЯ ПРЕГРАДА

В военно-морских флотах Англии и Франции в 30-е и 40-е годы XIX столетия парусные корабли стали заменяться пароходами. Их маневренные преимущества при прохождении узостей, фарватеров, особенно в безветренную погоду, понимали и в России, где также появились пароходы. Пользовался пароходом и Николай I при посещениях Кронштадта. Поэтому при обсуждении [стр. 134] планов дальнейшего развития крепости рассматривался вопрос о защите со стороны Северного фарватера в случае не только возможной высадки вражеского десанта на о. Котлин, но и прорыва кораблей противника к восточной части города на дистанцию действенного огня корабельной артиллерии, а также выхода его в тыл основных южных фортов и Петербурга.

Проектом инженер-генерал-лейтенанта Л. Л. Карбоньера предусматривалось строительство северных фортов. Однако возводить на акватории одновременно несколько крупных фортификационных сооружений было не под силу. Да и обстановка требовала в первую очередь завершить оборонительные работы на Южном фарватере, наиболее удобном для атак неприятельского флота.

В 1842 г. главный командир Кронштадтского порта получил следующее указание морского министра: «Император повелеть соизволил сообразить возможность к постепенному преграждению Северного Кронштадтского фарватера в местах наибольшей глубины свайною бойкою или погружением ряжей с камньями, … чтобы военные суда не могли подходить с моря в С.-Петербургский залив и приближаться с восточной стороны к Кронштадту…»14

К тому времени возведенная в 1808–1810 гг. сплошная свайная преграда от о. Котлин до Лисьего Носа была практически разрушена штормами и ледоходами. В штабе порта этот вопрос долго обсуждался, и лишь в 1844 г. было принято окончательное решение: соорудить ряжевую преграду на месте ранее существовавшей свайной. Николай I утвердил предложение главного командира порта начать указанное строительство в 1845 г. и завершить его в течение шести лет. На эти цели ежегодно предусматривалось расходовать по 20 тысяч рублей серебром.

Проектирование преграды и надзор за ходом работ были возложены на специально учрежденную комиссию, председателем которой стал капитан над Кронштадтским портом контр-адмирал П. Ф. Анжу, а членами: от Морской строительной части – инженер-подполковник И. А. Заржецкий, от штаба порта – капитан второго ранга Иванов.

Заржецкий, будучи в то время очень занят строительством казематированной батареи, обратился с просьбой заменить его в данной комиссии, но князь Меншиков решил не изменять решение главного командира порта, а ограничил его деятельность лишь областью технических вопросов. Вскоре было утверждено положение об этой комиссии, которое предусматривало следующие ее функции. Комиссия составляет чертежи и сметы на 20 тысяч рублей ежегодно и утверждает их у главного командира Кронштадтского порта; заготавливает материалы и нанимает людей, а также заключает контракты с подрядчиками. При превышении стоимости контракта 5 тысяч рублей утверждает его в Строительном департаменте Морского министерства.

Решения, принятые на заседаниях комиссии, беспрекословно приводятся в исполнение, а при возникновении разногласий окончательное решение принимает главный командир Кронштадтского порта. Он же по мере надобности по ходатайству комиссии выделяет из команд Морского ведомства офицера для наблюдения за производством работ и квалифицированных кондукторов для составления чертежей.

На комиссию возлагалась ответственность за качество и сроки исполнения работ, в связи с чем она должна была ежегодно представлять отчеты в Строительный департамент и главному командиру Кронштадтского порта. Как видим, Морское министерство широко использовало все свои возможности для [стр. 135] строительных работ в крепости. Фактически на Кронштадтский порт возложили возведение первой ряжевой преграды протяженностью около 8 км.

Здесь уместно отметить, что дело попало в надежные руки. Капитан над Кронштадтским портом контр-адмирал Петр Федорович Анжу к тому времени был широко известен как деятельный и высокообразованный человек. Приведем выдержки из его биографии.

Дед П. Ф. Анжу – А. И. Анжу, преследуемый за свои убеждения протестант, был вынужден покинуть Францию. И в России он обрел для себя и своих потомков новое отечество.

Двенадцатилетним мальчиком Петр Федорович в 1808 г. поступает в Морской кадетский корпус. Через четыре года он был произведен в гардемарины и начал изучать специальный курс морских наук. Успешная учеба позволила ему в 1814 г. стать унтер-офицером, а в 1815 г. – мичманом.

Пять лет он находился в дальних плаваниях, а в 1820 г. был произведен в лейтенанты и назначен начальником экспедиции для описания Северного побережья Сибири – от р. Оленек до р. Индигирки. Одновременно для описания побережья от р. Индигирки до мыса Шелагского направлялась вторая такая же экспедиция. Ее возглавлял лейтенант Ф. П. Врангель, который в выпуске 1815 г. был первым, а П. Ф. Анжу – вторым.

Обе экспедиции успешно выполнили возложенные на них задачи, преодолев многие испытания сурового Заполярья. В течение 1821–1823 гг. было изучено и описано не только побережье, но и лежащие вблизи него острова: Бол. и Мал. Ляховские, Котельничий, Фаддеевский и другие. За этот самоотверженный труд П. Ф. Анжу был отмечен присвоением звания «капитан-лейтенант», орденом Владимира четвертой степени, увеличением денежного оклада.

В 1825 г. П. Ф. Анжу назначается в военно-научную экспедицию под началом полковника Ф. Ф. Берга для рекогносцировки степи от Каспийского до Аральского моря. В этой экспедиции он произвел барометрическую нивелировку на протяжении 242 верст (258 км). Нивелировка эта показала, что в то время Аральское море было выше поверхности Каспийского на 117,6 англ. футов (35,8 м). За этот поход П. Ф. Анжу награждается орденом Св. Анны второй степени.

А летом 1827 г., будучи помощником капитана корабля «Гангут», капитан-лейтенант П. Ф. Анжу проявляет храбрость и мужество в сражении при Наварине, где был уничтожен турецко-египетский флот. И снова награды – Георгий четвертого класса, греческий орден Спасителя Золотого креста. Свыше десяти лет он служил на Балтийском флоте, много плавал, испытывал новые суда, возглавлял отряд учебных кораблей.

В марте 1844 г. П. Ф. Анжу был произведен в контр-адмиралы и назначен капитаном над Кронштадтским портом. В дальнейшем адмирал П. Ф. Анжу, старейший член Географического общества, станет почетным членом Морского ученого комитета. В ознаменование его заслуг его именем будет названо несколько островов в Новосибирском архипелаге.

23 февраля 1845 г. комиссия доложила о начале своей деятельности. В марте в ее распоряжение выделяются 3 унтер-офицера и 30 рядовых для проведения промеров и закрепления линии заграждения на акватории, а из Корпуса флотских штурманов – 1 офицер и 2 кондуктора для выполнения чертежных работ.

В Кронштадт уже были завезены бревна и камень стоимостью около 4 тысяч рублей. Но вдруг возникли непредвиденные обстоятельства. 16 марта 1845 г. главный командир Кронштадт- [стр. 136] ского порта получает письмо от князя Меншикова. Приводим полностью его содержание: «По случаю имеющегося в виду предположения особой частной компании, об устройстве железной дороги между С.-Петербургом и Кронштадтом через Лисий Нос, Государь Император Высочайше повелеть изволил приостановить распоряжения по преграждению Северного Кронштадтского фарватера, так как цель такого преграждения достигается проведением железной дороги поперечь означенного фарватера, ежели, впрочем, устройство железной дороги окажется, по техническим изысканиям, возможным.

Сообщая о сей Высочайшей воле Вашему Высокопревосходительству, имею честь присовокупить, что повеление сие не препятствует, впрочем, довершить начатый уже промер предназначенного к преграждению пространства, так как промер сей, во всяком случае, будет полезен». 15

Изыскания закончили, а заготовленные бревна и камень передали Кронштадтской инженерной команде. Прошел год. Железная дорога не строилась, а на очередной запрос главного командира порта начальник Главного морского штаба сообщает, что Николай I разрешил продлить работы по заграждению Северного фарватера, так как железную дорогу решили делать «…не по Выборгской стороне, а по левому берегу реки Невы». 16 Потеряв напрасно время, комиссия снова приступает к работе. В мае 1846 г. она просит командира порта разрешить проход судов с булыжным камнем, принадлежащим крестьянину Выборгской губернии Югансу Югости, в сквозной бастион Средней гавани и выгружать камень на нижней его стенке, откуда предполагалось перевозить его для засыпки в устанавливаемые ряжи.

Ряжевая преграда возводилась в крепости впервые, поэтому при проектировании решение многих вопросов не могло быть подкреплено достаточным практическим опытом. Это подтверждает рапорт комиссии главному командиру порта от 22 ноября 1846 г., в котором говорится: «…Для воспрепятствования проходу судов меньшего ранга, как то: железных пароходов и проч., предполагается иметь особое устройство, … состоящее из забивки свай и рогатин, вделанных в ряжевые ящики, оставя вершины оных с надетыми на них железными наконечниками на четыре фута ниже ординара воды». 17 А далее спрашивают: «…делать ли преграду на 6 или 4 фута ниже ординара… Если на четыре… сверх 120 тысяч, … 5800 рублей потребуется». 18

Дело в том, что по предварительному расчету стоимость преграды составила 120 тысяч рублей. Конечно, командир порта стремился создать надежную преграду, а потому приказал забивать сваи и рогатины на 4 фута ниже ординара.

В 1846 г. успели установить пять ряжевых ящиков, возвышавшихся на 3 м выше ординара. На них была построена караульная будка и устроены две теплые передвижные будки для часовых; кроме того, были заготовлены материалы. Всего на это затрачено 8470 рублей. В плане ряжи имели размеры 6 Х 4 м. Высота их принималась в зависимости от глубины акватории в месте установки. Расстояние между ряжами составляло 8 м. После ледостава унтер-офицер и 15 матросов из флотского экипажа были направлены на устройство и расчистку ледовых дорог. К местам установки ряжей на лошадях подвозили бревна и камень. По мере готовности ряжи опускались в прорубленные майны и загружались камнем. Из Кронштадтской инженерной команды был доставлен копер для забивки четырех свай в каждый ящик, предназначенных для дополнительных препятствий.

[Стр. 137] К весне 1847 г. первый участок преграды был готов, о чем комиссия направила главному командиру порта донесение. Помимо всего прочего, в нем указывалось, что из Финляндии Северным фарватером проходят суда, которые могут наткнуться на заграждение, в связи с чем необходимо запретить проход всех кораблей с данного направления. Для оповещения мореплавателей об этом комиссия предпринимает соответствующие меры, что также отражено в донесении: «На западной оконечности подводной преграды, т. е. ближайшей к Кронштадту, имеется построенный на ряжевом ящике деревянный караульный домик, а на другом, противоположном конце ее… поставлен знак, состоящий из флагштока, возвышающегося от горизонта воды на 30 фут и оканчивающегося в верху деревянным кругом, окрашенным красной краской… Между сими знаками вообще никакие суда для безопасности своей не должны ходить…»19 Приказание о запрещении судоходства было командиром порта отдано.

Следует отметить, что упомянутые знаки находились довольно далеко от берега, так как первые ряжи устанавливались на глубинах 210 см ниже ординара. Дальше к берегу от ряжей предусматривалось отсыпать каменную подводную преграду.

Непосредственный инженерный надзор за работами по устройству преграды производил подпоручик Кривошеин. Однако он не выдержал суровых условий стройки, когда много времени приходилось бывать на льду залива, в сильный мороз и под воздействием резких ветров. Им было подано несколько рапортов о болезненном состоянии, и в январе 1848 г. командир Северного округа по Морской строительной части инженер-генерал-майор В. П. Лебедев назначает взамен Кривошеина поручика Вильсона 2-го.

В феврале 1848 г. комиссия обращается к главному командиру порта с просьбой – разрешить построить казарму в 4 км от Кронштадта, так как плотники не соглашаются ежедневно ходить по нескольку километров, поскольку зимний день и так короток. Согласие было дано, и зимой со льда установили ряжи, выступающие над водой. Летом на них возвели казарму с кухней, благодаря чему работы ускорились.

Весенний ледоход 1848 г. был продолжительным, так как морозной зимой образовалось очень много льда. Кроме того, часто дули восточные ветры и вода опускалась ниже ординара на 60 см. В связи с этим летом произвели тщательный осмотр уже выполненного участка подводной преграды. Было выявлено, что дополнительное оснащение ряжевых ящиков сваями и рогатинами до глубины 1,2 м ниже ординара в большинстве сломано льдом. Сваи были «срезаны» или выдернуты! Комиссия решила не доводить верх ряжей на 1,8 м до ординара. Забивка свай и установка рогатин были отменены.

Князю Меншикову была представлена отчетная карта работ по заграждению Северного фарватера за 1846–1848 гг. За эти годы возведено 2 км ряжевой преграды, причем на наиболее глубоких участках фарватера. На этой карте показано место, где в 1849 г. предусматривалось устройство еще 640 м преграды.

В ходе строительства преграды отмечался подмыв ряжей. В промежутках между ряжами скорость течения возросла вследствие уменьшения ими свободного сечения движения воды. В результате двухлетних наблюдений комиссия обнаружила, что дно в промежутках между ряжами углубилось на 30–60 см. Поэтому приступили немедленно к засыпке камнем этих промежутков, в первую очередь на глубоких участках, где подмыв был наибольшим.

[Стр. 138] В 1850 г. подвели итог всему сделанному за пять лет. В течение этого периода на наиболее глубоких участках Северного фарватера было установлено 255 ряжей. При этом 3,5 км уже выполненной преграды обошлись в 92,2 тысячи рублей серебром. На остальных участках общей протяженностью около 4 км предстояло установить еще 316 ряжей. Затраты на остальные работы составили 86 тыс. рублей. Поэтому комиссии пришлось привести убедительные доводы, оправдывающие перерасход первоначальной сметы: большие, чем предполагалось, глубины на фарватере (умолчав о сделанных ими же промерах); вместо казенных рабочих нанимались вольнонаемные; возросла стоимость перевозок из-за увеличения их дальности; порт отпускал железо за плату и т. п. Доводы эти были признаны доказательными, и работы продолжались.

В отчете за 1852 г. указано, что 12 ряжей к северному берегу не устанавливались, так как там обнаружены большие камни, являющиеся естественной преградой. В следующем году нужно было произвести только засыпку камнем части промежутков между ряжами. Так была создана первая ряжевая преграда, протянувшаяся от о. Котлин до Лисьего Носа. Она временно возмещала отсутствие на стратегически важном направлении батарей и фортов.

КАМЕННЫЙ РИСБАНК (ФОРТ «ПАВЕЛ I»)

Второй ключевой точкой, контролировавшей Большой рейд, как уже отмечалось, являлось деревянное укрепление «Рисбанк». Инженер-генерал-лейтенант Л. Л. Карбоньер считал необходимым заменить его каменным фортом. Однако проект этого укрепления после смерти генерала был сдан в архив.

Первый вариант нового Рисбанка составил в 1838 г. инженер-полковник В. И. Маслов. Его проект предусматривал сохранение очертаний существующего укрепления. На месте деревянных бастионов, капониров и куртин им намечалось строительство каменных многоярусных казематов. В качестве оснований предполагалось использовать старые ряжевые основания Рисбанка. Внутри гавани автор предлагал построить на ряжах четырехъярусную со стороны фарватера и двухъярусную в горже казематированную башню. В зоне переменного уровня воды все стены намечалось возвести из гранитных камней, а выше – из кирпича, облицованного гранитом. Инженерный департамент, рассмотрев данный проект, счел ряжевое основание ненадежным и рекомендовал спроектировать свайное основание.

Следующий вариант перестройки Рисбанка был предложен вице-директором Инженерного департамента инженер-генерал-майором А. И. Фельдманом. Согласно его проекту форт также сохранял очертания деревянного Рисбанка и имел на вооружении 383 орудия. В фундаментах использовались старые ряжи, но булыжный камень в них заливался жидким бетоном. На таких основаниях предстояло построить трехъярусные башни на месте бастионов и двухъярусные – взамен деревянных капониров. Одноярусные куртины, соединяющие башни, возводились на свайном основании. Внутри гавани Фельдман, как и в предыдущем проекте, предполагал построить на свайном основании трехъярусную башню. Пространство между сваями заполнялось булыжным камнем и бетоном. Стоимость нового укрепления исчислялась примерно в 3 миллиона рублей, а его возведение планировалось осуществить за 11 лет. [Стр. 139]

А. И. Фельдман состоял в числе свитских генералов и пользовался расположением Николая I. По этой причине техническая экспертиза его проекта была поручена инженер-генерал-лейтенанту М. Г. Дестрему, осуществлявшему надзор за строительством нового форта, расположенного по другую сторону фарватера. Главные критические замечания Дестрема были направлены на устройство основания. Да и что мог сказать генерал Корпуса путей сообщения об оборонительных достоинствах форта, когда их проект составил военный инженер, преподававший многие годы фортификацию в Инженерной школе и училище, а с 1823 по 1831 г. возглавлявший строительство Ревельских укреплений (в Таллине. – Авт.) и округ по Морской строительной части. Кстати, в 1849 г. Фельдман будет назначен директором Инженерного департамента.

Как видим, проект форта выше его основания был для Дестрема вне его компетенции. Но основание… Во-первых, указал оппонент, если заливать булыжный камень настоящим бетоном, то он не проникнет в нижние участки ряжа, так как щебень закупорит все щели между камнями. Во-вторых, если заливать его раствором, то он расслоится на известь и песок и не превратит булыжный камень в единый однородный монолит.

Уместно отметить, что в 1839 г. в Кронштадте завершились опыты по заполнению гидравлическим раствором пустот между булыжным камнем, заполняющим ряж. Для этого ряжи с камнем установили в специальном бассейне с водой. После заливки различными растворами пустот и длительной вы- [стр. 140] держки воду из бассейна откачали. Камни, заполнявшие ряжи, соединились между собой весьма прочно и разъединялись только под воздействием ударов. В этих опытах наблюдалось некоторое расслоение раствора и потеря им части прочности, на что и ссылался Дестрем. В целом же результаты опытов не были признаны достоверными, так как в бассейне не были воспроизведены различные течения воды, очень распространенные на акватории вокруг о. Котлин.

Третье возражение Дестрема касалось заполнения межсвайного пространства булыжным камнем и бетоном. Он совершенно справедливо считал, что прочный бетон, особенно подводный, можно получить только при высокой жесткости смеси. Воду, писал Дестрем, при приготовлении бетона вообще не надо добавлять, ибо ее достаточно содержится в извести и песке. Такой бетон требует весьма тщательного уплотнения и осторожного опускания под воду. А отсюда следует, что обеспечить прочную однородную смесь камня и бетона под водой практически невозможно.

Указал Дестрем и на противоречие в проекте. Так, под среднюю башню [стр. 141] предусматривалось соорудить свайное основание, а под боковые – использовать старые ряжи, хотя давление на грунт в обоих случаях одинаково. Вывод Дестрема однозначен – основание нового укрепления должно быть таким же, как и у строящегося по его проекту форта.

Как альтернативу Дестрем разработал новый, третий вариант форта, заменяющего старый Рисбанк. Согласно этому проекту укрепление представляло собой одну башню с внутренним двором. В плане она также сохраняла удачные очертания Рисбанка. Однако Дестрем предложил выдвинуть этот форт от Рисбанка к фарватеру, благодаря чему можно будет избежать разборки старых ряжевых ящиков, которые будут мешать свайному основанию, а забивка свай на незасоренном месте потребует меньших усилий. Старое укрепление предполагалось использовать как строительный двор.

В конце 1844 г. Николай I рассмотрел проекты Фельдмана и Дестрема. В это время успешно завершалось строительство форта «Император Александр I», что во многом способствовало принятию проекта Дестрема. Но возводить укрепление решили не на «чистом месте», а внутри гавани старого Рисбанка. Следует отметить, что в данном случае царь как инженер оказался на высоте. Возведение нового форта внутри гавани позволило использовать ряжи Рисбанка как ограждающие на период строительства и для предотвращения подмыва основания в будущем. Кроме того, это давало возможность почти на год раньше начать основные работы и сэкономить значительные средства. Чтобы избежать даже частичной разборки ряжей, фасы нового форта несколько развернули по отношению к куртинам Рисбанка.

В связи с изложенным Дестрем предложил для облегчения забивки свай снять на дне гавани верхний слой ила со щепой и строительным мусором. С его предложением согласились, но опытная забивка свай показала, что это излишняя работа, а потому ее отменили.

Рассмотрим проект нового укрепления. По своим размерам оно было весьма внушительным. Достаточно сказать, что периметр наружных стен составлял около 500 м. Только казематы первого оборонительного яруса вмещали 78 орудий. В плане форт представлял собой неправильную трапецию с округленными и немного выступающими углами. Фронтальный, направленный на фарватер, участок укрепления с закруглениями имел полуподвальный этаж и три оборонительных яруса, над которыми находился ярус открытой обороны. Она предусматривалась также и над остальными трех- и двухъярусными частями форта. Во всех случаях за первый ярус здесь принимается полуподвальный этаж с бойницами для ракетной обороны. Четырехъярусная часть переходит в двухъярусные по направлению к бывшим куртинам, а затем на закруглениях в горжевой части замыкается двумя трехъярусными полубашнями. Над воротами в горжевой части, между полубашнями, возводился двухъярусный участок. Всего в казематах и на ярусе открытой обороны размещалось свыше 200 орудий.

Конструкция стен форта была принята аналогичной возводимым в крепости каменным укреплениям. Снаружи форт всюду был облицован гранитом. Каждый каземат, вмещавший два орудия, с тыльной стороны имел проемы аркообразной формы (арки) для проветривания. На остальных фасах, где предусматривалась установка орудий меньшего калибра для отражения атак на форт, в тыльных стенах казематов устраивались окна. Во двор укрепления выступали овальные пристройки семи лестничных клеток и два прямоуголь- [стр. 142] ных объема пороховых погребов. Все перекрытия выполнялись в виде сводов. В целом это было самое крупное укрепление – надежное звено в обороне Кронштадтской крепости, отвечавшее всем требованиям фортификации того времени.

Не успели высохнуть чернила на высочайшей утверждающей резолюции, как приступили к исследованию грунта в месте строительства будущего форта. Глубина воды в гавани Рисбанка колебалась в пределах 3,9–4,3 м. В шести ее точках забили обсадные трубы из свай и извлекли из них грунт. Строение дна оказалось следующим: сверху слой ила с песком толщиной 0,6–0,7 м, затем прослойка песка, но только в восточной части гавани; слой глины с песком толщиной 1,2–3,2 м находился ниже под всей площадью возводимого сооружения и переходил в жидкую иловатую глину, составлявшую слой от 0,6 до 2,1 м, при прохождении которого бур погружался в него без приложения усилий, только под воздействием собственного веса. Затем по мере углубления следовали слои более твердой глины, а на отметках 11,4–15 м от ординара залегала материковая кембрийская глина. В гавани были забиты четыре 12-метровых пробных сваи диаметром 28 см. Они были осажены без больших усилий ниже ординара на 0,9 м при по- [стр. 143]

[стр. 144] мощи «подбабка» и своими концами вошли на 0,9–1,2 м в твердый, но не материковый слой глины. К сожалению, в журнале забивки упомянутых свай нет данных о величине подъема «бабы» за время бойки, что не позволяет судить о реакции грунтов при вхождении в них свай. Это обесценивает результаты испытаний и свидетельствует о поверхностном отношении к подготовке создания основания форта из огромного количества свай.

Зимой 1844/5 г. были начаты вспомогательные работы на строительстве форта. В первую очередь выдернули подводные охранительные сваи, окружавшие Рисбанк на протяжении 400 м, чтобы суда с материалами могли беспрепятственно подходить к укреплению. Два 14-метровых входа в гавань были заполнены ряжами с камнем, что создавало сплошное ряжевое окружение будущего основания и предотвращало волнение внутри гавани во время производства работ. От наружных стен нового форта до валгангов старого укрепления возвели сплошной помост на отметке 165 см выше ординара. Такой же помост, но шириной 6 м, соорудили и вдоль всей будущей внутренней стены. Общая площадь помостов составила 6 тысяч м2. Строили его следующим образом. На расстоянии 4 м друг от друга в дно гавани забили 8-метровые, а в [стр. 145] местах установки строительных лесов – 10-метровые сваи. На них уложили балки, по которым через 2 м разместили прогоны, а на них уложили настил из 75-мм досок.

Так же как и при перестройке Цитадели, Николай I требовал максимального поддержания боевой готовности реконструируемого укрепления. В связи с этим первоначально орудия были сняты только со второго яруса, нижный валганг был разобран по ширине на 8 м, за счет чего рабочий помост стал шире. При его устройстве использовались 24 механических и 5 ручных копров. Первые обслуживались 14 рабочими, а на других находилось по 37 человек. При этом производительность механических копров – две с половиной сваи в день, а ручных – семь свай в день. Стоимость 1 м2 помоста достигала 4 рублей.

Наиболее сложной и трудоемкой оказалась разгрузка большого количества материалов. Для причаливания судов вдоль наружной восточной куртины Рисбанка возвели пристань шириной 20 и длиной 90 м. Как показали работы летом 1846 г., пристань эта явно не отвечала своему предназначению, поэтому осенью и зимой ее удлинили еще на 82 м. Кроме того, расчистив дно от затонувших здесь кораблей, в горжевой части между двумя капонирами построили Южную пристань длиной 85 м и шириной 21 м. но даже при такой довольно большой длине причалов – 257 м они не обеспечивали своевременную разгрузку всех материалов, что вынуждало суда подолгу ожидать на рейде разгрузки. А это было не только убыточно для казны, но и опасно для кораблей, особенно осенью.

Строитель форта инженер-генерал-майор В. И. Маслов в 1847 г. составляет проект постоянной гавани для нового укрепления и предлагает незамедлительно приступить к ее сооружению. Однако, одобрив проект как предварительный, Николай I все же не решился в период развернувшихся работ сломать Южную пристань, капонир-кузницу и склады для материалов, а потому он так и не был осуществлен. Для царя и его свиты, очень часть посещавших строительство форта, построили Царскую пристань длиной 32 м. В ней имелись два так называемых «кармана» для отстоя судов в непогоду.

Конструктивно пристани выполнялись так же, как и рабочие помосты. Для их усиления забивали двойные крайние сваи и устанавливали наклонные сваи-ледорезы. Следует отметить, что при проектировании вспомогательных сооружений были допущены серьезные просчеты. Так, расположение помостов пристаней и рабочего помоста против валгангов старого укрепления ниже на 85–165 см не позволяло перемещать грузы и особенно тяжелые гранитные камни по кратчайшим расстояниям к местам их использования. Все доставлялось с Восточной пристани через северный проход в куртине, причем излишнее расстояние транспортировки составляло около 80 м.

Как показали в дальнейшем работы по устройству гранитного ростверка, прочность помоста, особенно при кантовке тяжелых камней, оказалась недостаточной, в связи с чем приходилось сооружать дополнительный настил под обрабатываемые камни. Из-за сравнительно низкого расположения помостов их заливало водой при волнении и сильно повреждало при наводнениях. Поэтому в проходах куртин при штормовой погоде устанавливались временные разборные заграждения из деревянных пластин.

В начальный период стройки уделялось также внимание размещению свыше полутора тысяч рабочих. Под жилье для них приспособили два капонира, два пороховых погреба, арсенал и половину караульного дома. В дальнейшем, [стр. 146] когда пороховые склады разобрали для освобождения места под установку наружных лесов при возведении стен, орудия из казематов первого яруса старого укрепления были сняты и 15 казематов были переоборудованы под жилые помещения. Размещение большого количества рабочих обошлось казне всего около 6 тысяч рублей.

Вторая половина караульного дома была приспособлена под лазарет. На Южной пристани построили баню, а на куртинах – дом для офицеров, сарай для извести, угля и строительных материалов. В доме для офицеров находилась чертежная. В то время все необходимые для производства работ чертежи деталей конструкций и вспомогательных сооружений разрабатывались непосредственно на строительной площадке.

Вначале под кузницу переоборудовали один из пороховых погребов и возвели новую в горже старого укрепления. В дальнейшем, по мере освобождения участков для устройства коренных лесов, были построены две кузницы во дворе форта, а казематы первого яруса старого Рисбанка превратили в склады и казарму. Временные сооружения и их содержание стоили более 106 тысяч рублей, или около 6% всей сметной стоимости строительства.

Вспомогательные сооружения возводились в морозную зиму 1844/5 г., что привело к дополнительным затруднениям с забитыми под помосты и пристань сваями, вокруг которых приходилось постоянно скалывать лед, чтобы предотвратить их выдергивание. Разбивка сооружения была произведена на льду гавани и закреплена колышками при помощи песка, поливаемого водой.

К основным работам на новом форту приступили ранней весной 1845 г. Сюда с батареи, возводимой у Купеческих ворот, привезли освободившиеся копры, в том числе и паровые, а также были переведены квалифицированные закоперщики. Чтобы справиться с большим объемом свайной бойки, Кронштадтская инженерная команда доставила к месту работ механические копры, работавшие ранее на строительстве Николаевского моста. Ручные копры на забивке основных свай решили не применять. Начали с забивки шпунтовой линии из 12-метрового шпунтового бруса вокруг всего основания сооружения. Механические копры работали по старой технологии, но инженер-генерал-лейтенант М. Г. Дестрем предложил особый крюк для подъема «бабы», что позволило высвободить рабочего, занятого его сниманием и надеванием. В дальнейшем такой крюк получил повсеместное применение.

Следует отметить, что осуществлявший надзор за проектированием и строительством нового укрепления Дестрем очень тщательно вникал во все, даже, на первый взгляд, незначительные вопросы.

В шпунтовую линию забили 2353 сваи и одновременно приступили к забивке основных свай. Под все стены и простенки решили забивать 12-метровые сваи, а под помещения казематов, пороховых погребов и лестниц – 10-метровые. Основываясь на опыте возведения форта «Император Александр I», Дестрем предложил выведенную им эмпирическую формулу для определения количества свай в зависимости от высоты сооружения. Согласно полученным по ней результатам под четырехэтажную часть на одну квадратную сажень полагалось забивать 11,9 сваи, под трехэтажную – 9,37 и под двухэтажную – 7,03 сваи. В таком количестве и начали забивать сваи в основание сооружения.

Паровые копры использовались на прямолинейных участках основания, так как поворот их был весьма затруднителен. Помост под ними усиливали дополнительными сваями и устраивали на [стр. 147] нем пути для тележек из металлических полос. Каждый паровой копер забивал одновременно две сваи.

Из 16 113 основных свай паровыми копрами было забито 2240, или 14%. Анализ затрат показал, что они обходились на 6% дороже забитых механическими копрами, но забивка велась в пять раз быстрее, чем последними. Паровые копры намного ускорили работы. К их недостаткам следует отнести выброс из труб множества искр, в связи с чем специально выделенные рабочие поливали деревянные конструкции, чтобы не допустить их возгорания, а крыши временных сооружений покрыли железом.

Лес для свай летом доставляли в плотах, буксируемых пароходами, а зимой его подвозили на розвальнях. По помосту бревна и готовые сваи перемещались на березовых вращающихся катках, прикрепленных к «кобылкам» (направляющим брусьям. – Авт.).

При забивке свай их зачастую выпирало, из-за чего большинство из них приходилось добивать после «отдыха», а некоторые и вторично, что замедляло ход работ. Чтобы закончить забивку всех свай к 15 октября 1846 г., в конце лета перешли на круглосуточную бойку, причем работы не прекращались даже в праздничные дни, благодаря чему они были своевременно завершены.

По мере готовности отдельных участков свайного поля приступали к выправ- [стр. 148] лению свай и засыпке песком пространства между ними до отметки 3 м ниже ординара. Отклонившиеся от вертикали сваи выправляли посредством забивки рядом с ними деревянных клиньев. Для засыпки служил крупнозернистый чистый песок с включением мелкого камня. Под водой его разравнивали гребками и уплотняли четырехметровыми деревянными трамбовками.

Как только заканчивали засыпку и уплотнение песка на каком-либо участке, сразу же начинали спиливать головы свай на отметке 1,2 м ниже ординара. Эта работа была отдана на подряд по контракту, согласно которому за 1 м2 спиленных свай выплачивалось 2 рубля 19 копеек. Общая площадь подлежащих опиливанию свай составляла 6328 м2. Подрядчик использовал для спиливания восемь круглых пил диаметром около 1 м, насаженных на пятиметровые штыри. Дела шли успешно, и спиливание, начатое в мае, было закончено в октябре 1846 г.

Основание форта со стороны двора ограждалось одновременно с забивкой свай щитами длиной 6 м, по высоте состоявшими из 10 досок, посаженных на шипы. При установке щиты осаживались в грунт ручными «бабами». Протяженность щитового ограждения составила 592 м.

Необходимо отметить, что совмещение различных работ при возведении основания по принципу захваток на описываемом сооружении было распространено весьма широко, чему способствовали значительная протяженность (около 500 м) и небольшая ширина основания.

Летом 1846 г. приступили к укладке 180-сантиметрового слоя подводного бетона заподлицо с верхом спиленных свай. Укладываемый бетон состоял из одной части гидравлической извести, одной части песка и двух частей гальки. Песок и гальку для получения определенных фракций просеивали на ситах. Известь гасили в ящиках, установленных на строительной площадке. Бетон приготавливали под навесами, чтобы защитить его от высушивания солнечными лучами и попадания дождевой влаги. Приготовление бетонной смеси проводилось без добавления воды. Чтобы предотвратить самовольное разведение смеси рабочими для облегчения и ускорения перемешивания, на месте работ постоянно находился мастер, наблюдавший за их ходом.

Укладка бетонной смеси под воду выполнялась со специальных плотов ведрами с открывающимся дном; она уплотнялась чугунными колотушками. Одновременно с бетонированием шпунтовая ограда присыпалась камнем, а щитовая – песком, что предотвращало выпирание оград при укладке бетона. [Стр. 149] В дальнейшем каменную наброску подняли до гранитного ростверка и довели до ряжей старого укрепления, а внутренний двор засыпали грунтом до отметки 150 см выше ординара.

Летом 1847 г. бетонирование было закончено. Всего уложили 9264 м3 бетона; каждый его кубометр обошелся примерно в 6 рублей. Быстрому ходу работ при возведении форта способствовало пристальное внимание, которое уделял ему Николай I. Он не только следил за разработкой проекта и утверждал его, но и назначал жесткие сроки строительства, как правило, опережавшие предусмотренные на текущий год ассигнования. Поэтому уже в 1846 г. Николай I был вынужден отпустить из «личных» средств для погашения задолженности, образовавшейся при строительстве укрепления, свыше 39 тысяч рублей. Такие денежные «вливания» начиная с 1848 г. стали ежегодными и составили около 663 тысяч рублей, или четвертую часть сметной стоимости форта.

Ускоряли работу строителей и довольно частые посещения царем строительной площадки. Так, в течение лета 1847 г. Николай I четыре раза приезжал на строящийся форт. Выражая свое удовольствие ходом строительства, он благодарил офицеров, а всех рабочих награждал деньгами. В смете расходов на возведение основания укрепления имеется графа «Высочайшие награды рабочим», в которой значатся 1554 рубля 25 копеек.

Как свидетельствуют архивные документы, руководство всеми инженерными делами Николай I осуществлял лично. После смерти своего брата Михаила Павловича в 1849 г. он вообще упразднил должность генерал-инспектора по инженерной части, назначив главным начальником Главного инженерного управления инженер-генерала И. И. Дена.

Но вернемся к работам на форту. Завершающей операцией в строительстве его основания являлось устройство ростверка из гранитного камня. Уместно более подробно остановиться на описании этого процесса. Еще в 1846 г. началась укладка первого ряда гранитных плит-лещадок, причем можно утверждать, что уже тогда работы велись способом, который ныне называется поточным, с разделением возводимого сооружения на захватки. Гранитный камень, как и для других строек в Кронштадте, выламывался в Пютерлакской каменоломне под Выборгом, где постоянно находилась часть Кронштадтской военно-рабочей роты. Каждая гранитная плита тщательно проверялась, ибо в них не должно было быть трещин и инородных прослоек. Поэтому их добывали из более плотных слоев, находящихся глубоко от поверхности земли.

Среди инженеров возник спор о том, где выполнять обтеску плит. Дело в том, что на суда вмещалось обтесанных камней больше на четверть, что удешевляло их перевозку по сравнению с необтесанными на один рубль за каждый квадратный метр. На строительной площадке производилась дополнительная притеска, а получаемый при этом щебень шел на приготовление бетона или в каменную отсыпку. Окончательное решение было следующим: в Пютерлаксе обтесывать постели (нижние и верхние плоскости. – Авт.) гранитных плит одной грубой теской, а их грани только намечать; остальную обработку вести на строительной площадке.

Перевозили гранит на наемных судах подрядчиков, а кроме того, закупили четыре баржи и арендовали пароход «Иматру». Эти перевозки обошлись в 67 тысяч рублей. Указанные затраты относятся только к перевозкам камня для устройства ростверка.

Суда, перевозившие гранит, не могли ожидать на рейде, когда ветер изме- [стр. 150] нит направление и их можно будет разгрузить в ближайшем к месту работ пункте. Поэтому их приходилось пришвартовывать по прибытии с подветренной стороны пристани и сразу же разгружать. Это намного увеличивало дальность перемещения плит на помостах и стоимость работ. Среднее расстояние перемещения гранитных плит от места выгрузки к месту их укладки составляло 250 м.

Выгрузку камней, перевалку и укладку их в ростверк осуществляли деревянными кранами с чугунными механизмами. Краном, устанавливаемым над люком судна, поднимали камень, после чего под него подкладывали бревна и катки, по которым он перекатывался на пристань. Здесь второй кран поднимал его и укладывал на березовые катки диаметром 11 см. Затем 25–35 человек перемещали плиты при помощи канатов и системы блоков дальше. Такелажными, весьма опасными, работами всегда руководил наиболее опытный рабочий. Однако полностью избежать повреждений судов срывавшимися при подъеме камнями и увечий рабочих не удавалось. За день бригада доставляла к месту укладки в среднем восемь гранитных плит. Над зоной укладки плит в двух направлениях передвигались краны и лебедки по специально построенным пе- [стр. 151] редвижным подмостям шпренгельной системы. Рамы подмостей изготавливались из деревянных брусьев сечением 25 см. В нижней части каждой рамы на чугунных подпорах устанавливались, как их тогда называли, «подмоги» из металлических стержней диаметром 5 см. Чугунные колеса на подмостях вращались в медных подшипниках. Рельсами для них служили металлические полосы шириной 125 и высотой 25 мм. Они укладывались на постоянном помосте, возведенном вдоль наружных и внутренних стен укрепления. Краны и лебедки передвигались по подмостям тремя рабочими, вращающими рукояти шпилей. Подъем и опускание гранитных плит краном производили семь человек. Постоянно на укладке плит были заняты два крана и три лебедки.

Нижний (первый) ряд ростверка, состоявший из гранитных камней длиной 180–240 см, шириной 100–120 см, толщиной 70 см, весом до 525 пудов (6 т), укладывался сплошь подо все сооружение по свайнобетонному основанию. Поскольку ряд полностью находился под водой, его укладывали особенно тщательно. Так, для достижения строгой горизонтальности укладки при обтеске постели не допускались перекосы и бугры. Боковые грани обтесывались менее тщательно, но перекосы при [стр. 152] этом также не допускались. Плиты укладывали с перевязкой швов шириной 50–80 мм, заполнявшихся бетоном. Его подавали через деревянные трубы в виде воронок. При бетонировании их широкая приемная часть находилась над водой. Для беспрепятственного прохождения бетона через трубу внутри она обивалась железом. В первом ряду площадь швов составляла до 10% площади гранитного основания.

Второй ряд гранитных камней выкладывался полосами подо все стены, а под выступающие объемы лестниц и пороховых погребов – всплошную. При этом под четырехъярусной частью сооружения ширина гранитной полосы составляла 495 см, под трехъярусной – 480 см, в двухъярусной части – 300 см. Лицевой ряд камней укладывался «в замок», причем между собой они дополнительно крепились металлическими скобами. Камнетесы производили чистую по шаблону или лекалу теску камней в соответствии со специально изготовленными образцами обработанных плит.

Вначале участки гранитного ряда собирались «насухо», а затем постель подливали гидравлическим раствором, состоявшим из одной части извести и одной части песка, слоем 25 мм. Швы заполняли раствором из портландского цемента с песком; первые партии цемента были закуплены за границей. Верх второго ряда выступал на 20 см выше ординара, что облегчало заливку швов цементным раствором и установку скоб весом 8 кг, заливаемых свинцом в вырубленных для них гнездах и бороздах. Все пространство под казематами между гранитными полосами заполнялось бетоном заподлицо с верхней плоскостью гранита.

Здесь следует оценить целесообразность укладки лицевых камней «в замок» и скрепления их скобами для предотвращения возможных горизонтальных смещений. При этом надо учесть, что от воздействия льда и волн в период строительства, действовавших в горизонтальном направлении, сооружение было защищено ряжами старого Рисбанка, а после возведения всех конструкций эти силы полностью гасились массой вышележащих стен и бетоном, уложенным враспор.

Не совсем четкое представление о работе таких конструкций в то время привело к созданию не требующейся в рассматриваемом случае излишней прочности, а тем самым к значительному удорожанию работ.

[Стр. 153] Третий ряд ростверка состоял из гранитных камней, уложенных по наружному периметру всего основания; пространство между гранитными полосами было заполнено кладкой из бутовой плиты на гидравлическом растворе. Кладка лицевой части ростверка основания в третьем ряду состояла из ложковых камней длиной 210 см и тычковых шириной 120 см. Все камни обтесывались с постели чистой теской, таким же образом они обрабатывались со всех сторон на расстоянии 45 см от фасадной грани. На остальной поверхности производилась обыкновенная теска, кроме задней грани, которая не обрабатывалась совсем. Все камни третьего ряда скреплены пиронами и соединены скобами, залитыми свинцом.

Для бутовой кладки, заполняющей третий ряд ростверка, отбирались плиты толщиной 11–15 см, которые тщательно обтесывались. Забутка производилась правильными рядами. Относительно прочности такая технология только снижала ее, ибо сцепление раствора с камнем будет прочнее, если у последнего шероховатая поверхность. При тщательной теске камня получается более тонкий, красивый шов. Но такие швы хуже заполнялись раствором, что не только снижало прочность, хотя она была вполне достаточной, но, главным образом, увеличивало водопроницаемость конструкций. А для полуподвального этажа при возможных подъемах уровня воды и волнениях это имело весьма важное значение.

Последний ряд ростверка начали сооружать летом 1848 г. Тридцатого августа на строительство форта прибыл Николай I со свитой. После молебна под камни третьего ряда бросили в раствор серебряные монеты чеканки того года и заложили медную доску с выгравированной на ней надписью:

«В царствование Государя Императора Николая I и в бытность Генерал-Адмирала Российского флота Его Императорского Высочества Великого Князя Константина Николаевича взамен бывшего на сим месте деревянного заложено каменное Рисбанкское укрепление. Работы открыты 2 Января 1845 года, [стр. 154] закладка сделана в 30 день Августа 1848 года, сооружение производится Строителем Инженер-генерал-майором Масловым, под надзором генерал-лейтенанта Дестрема, во время управления Морским Министерством Генерал-Адъютанта, Адмирала Князя Меншикова». 20

Всем, даже кому и не следовало, нашлось место на памятной доске, кроме офицера, вынесшего основную тяжесть работ – инженер-капитана Чайковского. Ведь практически это он руководил всеми строительными работами на укреплении, а числящийся его главным строителем В. И. Маслов был повышен в звании и назначен управляющим Корпусом инженеров Морской строительной части. Большую часть времени он находился в Петербурге или инспектировал другие морские укрепления.

В 1849 г. все работы по возведению основания форта были завершены, кроме забутки, которую из-за дождей и рано наступившей зимы закончили весной следующего года. Если проанализировать объемы выполненных работ, то увидим, что в первый ряд ростверка было уложено 6328 м2 гранитных камней. Стоимость 1м2 гранита составила при этом 30 рублей.

Во второй ряд ростверка было уложено 4188 м2 гранита. Его стоимость была выше – 45 рублей за 1м2, что объясняется фигурной теской «в замок» и креплением скобами. В этом ряду между гранитными плитами уложено 1304 м3 бетона.

В третьем ряду было выполнено всего 1572 м2 гранитной кладки, но при средней стоимости – 42,9 рубля за 1 м2. В данном случае на цене сказалось крепление плит пиронами и скобами. В этом ряду уложено более 2,5 тысяч м3 кладки из бутовой плиты при стоимости свыше 11 рублей за 1 м3. Почти треть этой стоимости приходится на теску плит с трех сторон. Как отмечалось выше, этих затрат можно было и не делать.

Стоимость всего основания форта превысила 1 000 000 рублей – около 40% общей стоимости форта, составившей 2 708 988 рублей серебром.

Интересно остановиться на некоторых технически оригинальных решениях, осуществленных на строительстве форта. Так, при устройстве двух встроенных ватерклозетов (уборных с водопроводом. – Авт.), расположенных в противоположных закруглениях переднего фаса укрепления, ямы для нечистот в гранитной кладке ростверка, как видно из чертежа, соединили каналами с заливом. Волнение и изменение уровня воды создают течения, промыва- [стр. 155] ющие ямы; этому способствует также дождевая вода, направляемая с поверхности двора по каналам сечением 45 X 30 см в верхнюю часть ям. В случае наводнения каналы перекрываются щитами, входящими в борозды, вырубленные в граните. Для осуществления такого решения пришлось в районе уборных первый ряд гранитного ростверка опустить ниже прилегающих на 70 см.

Строители проявили предусмотрительность и при устройстве колодцев для питьевой воды. Еще до засыпки внутреннего двора песком и грунтом ими были изготовлены два деревянных сруба колодцев, представлявшие в плане восьмигранники. Все венцы между собой соединили щитами и корабельными гвоздями, а верхние из них – скобами на случай подъема воды.

Срубы погружали в воду с плота через прорезанное в нем отверстие. По мере наращивания венцов сруб все больше погружался, после чего в ящики засыпали песок для фильтрации воды. Такие колодцы обеспечивали водой не только строителей, но и гарнизон форта в дальнейшем.

Работы по возведению надземной части укрепления особых трудностей не представляли, ибо уже был накоплен значительный опыт строительства аналогичных казематов на форту «Император Александр I». Камнетесы и каменщики продолжали здесь знакомое им дело, благодаря чему оно продвигалось довольно быстро. Леса для кладки вокруг наружных стен форта возводили шириной 6 м. Кроме основных 12-метровых стоек по краям подмостей, каждый ярус поддерживался еще четырьмя рядами стоек высотой 2,4 м. Все стойки и прогоны имели квадратное сечение со стороной 25 см. Такой настил выдерживал вес тяжелых гранитных плит наружной облицовки. Леса вдоль внутренних кирпичных стен устраивались столь же добротно, но шириной 4 м.

Гранитная облицовка составляла более двух третей всего объема наружных стен. Фигурные камни для нее обрабатывались в каменоломне и на строительной площадке. Камни эти скреплялись пиронами, заливаемыми свинцом, а швы между ними тщательно заполнялись раствором из портландского цемента.

Успешный ход дел на строительстве иллюстрируется нижеследующим документом:

«Строителю Рисбанкского Укрепления господину инженер-генерал-лейтенанту и кавалеру Маслову инженер-капитана Чайковского

Рапорт

…Император изволил сойти с парохода «Невка» и выразился так: «Работа как гриб растет…» Обтеску оставить наружу грубою… сократить издержки… Рабочие люди удостоились личной благодарности Государя… «Вы камни мечете как бисер…» Потребовали себе кушанья от рабочих… изволили одобрить. За сим спросили меня: «много ли больных?» На что я ответил… почти нет, кроме незначительных, и то весьма редких ушибов…

В свите… Александр Николаевич… наследник, князь Меншиков, главный командир… порта Беллинсгаузен, генерал-адъютанты… Пожаловал рабочим людям в числе на 1505 человек по 50 копеек серебром…» 21

12 августа 1850 г.» 21

В 1851 г. на всем укреплении был закончен полуподвальный этаж, а летом 1852 г. перекрыты своды большей части первого оборонительного яруса. В течение этого года было освоено около 400 тысяч рублей ассигнований. Инженеры уже составляли планы, согласно которым в 1854 г. предстояло перекрыть сводами четырехъярусную фронтальную [стр. 156] часть форта, а Николай I распорядился начать работы по вооружению готовых казематов, для чего приступили к устройству орудийных платформ. Однако дальнейшие события развивались не так, как предполагалось, ибо в стенах и перекрытиях возводимого форта были обнаружены трещины.

При тщательном осмотре выполненных конструкций установили, что трещины образовались во всех частях сооружения. Сквозные трещины имелись в шелыгах и пролетах арок, перекрывающих поперечные стены в казематах. Правая полубашня и горжевой участок форта в результате образования трещин отделились от примыкающих к ним частей укрепления. Дальнейшие наблюдения показали, что наибольшие трещины были в первых двух ярусах, а выше они уменьшались. Это свидетельствовало о том, что неравномерность осадок основания возникла при возведении первых ярусов, а затем она стабилизировалась. Делу не придали широкой огласки и, как говорится, «спустили на тормозах». Однако, чтобы избежать дальнейших неприятностей, проект изменили, уменьшив высокую часть форта на один ярус, а над полубашнями отменив устройство яруса открытой обороны.

Почему же произошла неравномерная осадка основания: ведь проект конструктивно почти ничем не отличался от проекта успешно построенного форта «Император Александр I»? Главная причина осадки заключалась в том, что под фортом «Император Александр I» материковая, плотная и сухая глина находилась на глубине 9–10 м от ординара и забитые там в основание под стенами 12-метровые сваи дошли до этого «материка» и работали как стойки. На Рисбанке же аналогичный слой располагался на 11,4–15 м ниже ординара, а над ним залегала твердая глина, через которую сваи проходили без особых трудностей. Таким образом, сваи на Рисбанке забивались с «подбабком» лишь на 12,9 м ниже ординара и большей частью не достигали материкового слоя.

Характер трещин свидетельствует о разной осадке наружных и внутренних стен, что закономерно, ибо нагрузка от последних на треть меньше, чем от наружных, более толстых и в значительной мере состоящих из гранита. Конечно, если бы бетонный 180-сантиметровый слой обеспечил равномерное распределение нагрузок на все сваи, то никаких бы трещин не возникло. Но предпосылка, что бетон, уложенный между сваями, а не над ними, выполнит указанную функцию, была ошибочной. Действительно, каждый квадратный метр бетонного слоя ослаблялся двумя-тремя отверстиями диаметром до 30 см. [Стр. 157] Даже в наиболее благоприятном случае минимальные расстояния между сваями составляли 30 см, а этого слишком мало для образования монолита. При всем желании утрамбовать бетон в воде до такой степени, чтобы он приобрел оптимальное сцепление со сваями, было невозможно.

К сожалению, каменный ростверк также не мог равномерно распределить нагрузки на сваи. Первый его гранитный ряд состоял из отдельных камней, швы между которыми не создавали монолитности. Второй ряд из гранитных камней под стенами также не обладал достаточным сцеплением как между камнями, так и с бетоном, уложенным только под казематами. Кладка из бутовой плиты в третьем ряду, хотя и заходила частично под стены, из-за небольшой толщины не могла равномерно распределить нагрузки. Образованию трещин способствовало, видимо, и то, что после забивки свай они выпирались назад и после «отдыха» их приходилось добивать. Но так как головы свай находились под водой, а их было забито почти 19 тысяч, тщательно проконтролировать этот процесс было практически невозможно. К тому же никаких сомнений в надежности основания строители не испытывали.

В дальнейшем появление трещин на эксплуатации форта не отразилось, а до воздействия артиллерийских снарядов на него дело не дошло.

К началу Крымской войны на форту не были перекрыты сводами лишь восемь казематов. К тому времени на возведение надземной части укрепления уже израсходовали 1229 тысяч рублей. [Стр. 158–159]

КАЗЕМАТИРОВАННАЯ БАТАРЕЯ НА КРОНШЛОТЕ

Перестраивая Кронштадтскую крепость в каменную, военные инженеры не могли оставить в стороне ее «Коронный замок» – Кроншлот. Выбранное Петром I место для форта не утратило своего стратегического значения. Это, образно выражаясь, действительно был «замок» крепости, но его надо было реконструировать соответственно новым требованиям фортификационной и артиллерийской наук. Правда, высказывались и иные соображения. Так, еще в 1836 г. с одобрения Николая I был предложен проект постройки на месте Петровской башни Кроншлота тюрьмы. Подобные заведения в то время строились повсеместно, отображая эпоху реакции и угнетения народов России. Однако многие политические и военные деятели считали, что тюрьма, построенная в нескольких десятках метров от единственного морского пути в столицу империи, станет для всех государств нелестным символом русского самодержавия и нанесет серьезный урон его престижу. На сей раз разум преодолел мракобесие, и злополучный проект сдали в архив.

Первый эскизный проект реконструкции Кроншлота был составлен вели- [стр. 161] ким князем Константином Николаевичем и доложен Николаю I в мае 1848 г. По замыслу автора этого проекта на Кроншлоте предполагалось возвести три батареи: «В» – на западном фасе, «С» – на северном полубастионе и «D» – на месте бывшей Кроншлотской башни. Если батарея «В» предназначалась главным образом для фронтального воздействия на приближающиеся вражеские корабли, то остальные вместе с батареей «А» в углу Купеческой гавани и строящейся батареей «Князь Меншиков» обеспечивали перекрестный огонь у входа на Малый рейд. Приводим выдержки из «Изъяснения проекта», хранящегося в архивном деле:

«…Батарея «А» у Купеческого угла состоит из фаса в 10 казематов и закруглений в 3 каземата каждый, все в 3 этажа закрытых и 1 открытый. Нижние 2 этажа фаса батареи назначены для бомбических пушек, верхние два для пушек и единорогов. Левый фланг батареи… в 2 этажа закрытых и 1 открытый. Все 3 этажа этого крыла вооружены карронадами, для производства сильного действия на малом расстоянии.

Прямой фас батареи «В» состоит из 2-х этажей: закрытого и открытого, вооруженных бомбическими пушками. Северное закругление заключает 6 казематов в 3 этажа и открытую платформу; два нижних этажа вооружены бомбическими пушками, а верхний и открытая платформа – пушками и единорогами. Южное крыло состоит из 5 оборонительных казематов в 3-х этажах и открытой платформы; вся сия часть вооружена пушками и единорогами.

[Стр. 162] Батарея «С» состоит из 6 казематов в 3-х этажах и открытой платформы…

Башня «D» заключает 24 каземата в один этаж и открытую платформу (5 могут оборонять участок в обороне Купеческого угла)…

Под нижними этажами батарей находится подвальный этаж, приспособленный к действию ракетами.

Казематы, назначенные для помещения бомбических пушек, имеют по одной амбразуре, хотя по внутреннему пространству могут иметь 2 орудия.

Помещения для пороха, снарядов – подвальный этаж и казематы других этажей, менее подверженных действию неприятельских кораблей…»22

Все батареи предполагалось вооружить 296 орудиями. Конструктивные решения приняты по аналогии со строящимися укреплениями. В результате рассмотрения упомянутого предложения последовало высочайшее повеление: в первую очередь возвести казематированную батарею на западном фасе Кроншлота, поручив разработку ее окончательного проекта И. А. Заржецкому. В 1850 г. Николай I назначает его и строителем этой батареи. Будучи крупным специалистом гидротехником, Заржецкий уделил главное внимание изучению грунтов в месте возведения батареи и созданию прочных, наиболее экономных конструкций основания. Результаты его исследований изложены в пояснительной записке от 15 августа 1850 г. В ней говорится: «…Твердый и сухой слой грунта в Кронштадтском материке идет наклонно от Севера к Югу, понижаясь постепенно от центра города к фарватеру… Над материком, который составляет плотная сухая глина зеленого цвета, …около сажени глина с песком, а затем мягкая, непригодная для основания даже незначительных построек. Эта глина… на фарватере и в гавани начинается на глубине около 14 фут ниже [стр. 163] горизонта воды, сверху прикрыта илом или песком…

Нет возможности устроить в Кроншлоте прочный фундамент под водою иначе как на сваях… длиною от 5 до 6 сажен, …желательно бы было изменить нашу теперешнюю систему кладки двух рядов гранита вместо ростверка и стараться понизить спиловку свай и произвести разбутку фундамента на суше помощью бетонной перемычки, устроенной вокруг всего здания. Этим способом можно достичь лучшей прочности фундамента и экономии…»23.

Посредством пробной забивки свай были окончательно определены основные размеры фундаментов. В трехъярусной части батареи под наружные и внутренние стены, а также столбы решили забивать сваи 14-метровой длины, под всеми остальными фундаментами – 12-метровые, под казематами и складами – 10-метровые. Расстояние между сваями приняли равным 75 см.

Рассмотрим утвержденный проект. Внешне батарея имела вид, вполне подобающий солидному оборонительному сооружению. Главный фасад с бойницами для ракет и двумя ярусами орудийных амбразур украшали развитый цоколь параболической формы и карнизный пояс. По-новому выглядел парапет-бруствер на ярусе открытой обороны. Для лучшей защиты артиллеристов и орудий в нем были прорезаны амбразуры, открытые сверху.

Дворовый фасад, образованный арками казематов и разделяющими их пилястрами, украшали овальный выступ центральной лестницы и две боковые башни. Мы приводим чертежи этого [стр. 164] проекта Заржецкого, который в ходе строительства был несколько изменен. Четко и полно автор описывает свой проект в пояснительной записке. Вот выдержки из этого документа:

«Соображаясь с проектом Его Императорского Высочества Константина Николаевича и согласно Высочайшего начертания магистральной линии с закруглениями ко внутренним фасам Кроншлота, новую батарею предполагается расположить следующим образом: по длине прямого фаса, обращенного к западу, помещается в одном ярусе 20 орудий, на протяжении 58 саж.; кроме того – 8 орудий в северном и 7 в южном закруглении, для фланговой обороны. Батарея будет иметь орудия в трех ярусах, из которых два казематированные, а третий – открытый; всего – 105 орудий. Остальная часть закруглений на 3/4 круга, диаметр которого 14 саж., предназначена для пороховых погребов…

…Так как большое протяжение батареи не стесняет размещения орудий, то, придерживаясь проекта Его Императорского Высочества, казематы назначены отдельно для каждой пушки, причем принималось в соображение, что с уменьшением размеров каземат достигалась большая прочность перекрывающих их сводов…

…Имея в виду, что соответственно длине сооружения ширина батареи бу- [стр. 165] дет более той, которую требует обыкновенный размер каземат, предполагается позади их иметь корридор, или галлерею по всей длине батареи, шириною в 2 саж.; эта галлерея с удобством будет служить во время обороны, как для сообщения гарнизона, так и для передвижения орудий и помещения запасной прислуги, через что в казематах, расположенных по нумерам, будут находиться только по 6 или по 8 челов. для действия из орудий. Эта же галлерея может служить и казармой, необходимою в отдельном укреплении…

…Две башни по концам батареи служат защитою внутреннего фаса и контр-форсами сооружению, они имеют 4 концентрические стены: первая поддерживает аппарель, вторая образует корридор, а две последния ограждают пороховые погреба. Окна, или отдушины пороховых погребов, выходят вовнутрь башни, имеющей 2 саж. в диаметре, которая оканчивается или закрывается фонарем…

…Лестницы везде заменены аппарелями; пространство под сводами подвального этажа назначается для ракетной батареи и склада артиллерийских принадлежностей. Стоимость сооружения Кроншлотской батареи определена в 2 287 000 рублей». 24

1 августа 1850 г. были начаты работы. Возводимая батарея располагалась внутри гавани Кроншлота, что защищало сооружение от волн и движения льда во время строительства. На Западной куртине строители возвели дом для офицеров с чертежной, сараи для угля и извести, две кузницы, караульный дом с лазаретом. Находящийся в восточной части гавани каменный пороховой погреб переоборудовали в помещение для рабочих, а на фундаменте разобранной в 1747 г. башни летом разбивали палаточный городок для проживания рабочих и солдат.

Примерно третью часть гавани Кроншлота занимали помосты для строительных материалов и забивки свай в основание сооружения. Как и на предыдущих стройках, они погружались в основном механическими копрами, но здесь уже использовались также два паровых копра (молота) системы Джеймса Несмита, отличавшиеся увеличенным весом «бабы» – около 1,5 т при высоте падения всего 0,9 м. За минуту такой копер совершал 50 ударов. Заржецкий, проведя наблюдения за их работой, так определил их преимущества: потери энергии, зависящие от упругих свойств свай и грунта, при забивке паровыми копрами конструкции Несмита [стр. 166] на 14% меньше, чем при забивке механическими копрами; скорость погружения свай была большей в 12 раз.

О ходе работ на батарее инженер-генерал-лейтенант В. И. Маслов так докладывал князю А. С. Меншикову 23 августа 1851 г.: «…по Кроншлоту свайная забивка идет надлежащим порядком, но для большей скорости поручил действовать паровыми копрами ночью при фонарях…»25 Меньше чем через год, 30 июля 1852 г., он докладывает тому же Меншикову об окончании сваебойных работ: «По батарее на Кроншлоте – забивка свай окончена, вода из-за перемычек 3-х частей отлита, приступлено к бутовой кладке между свай Тосненскою плитою…»26

Следует отметить, что Заржецкий применил на описываемом строительстве новый способ возведения оснований под укрепления на акватории Финского залива. Он исключил устройство ростверка из гранитных плит. При сооружении батареи «Князь Меншиков» их было израсходовано до 8 тысяч м2, или столько же, как и на всю облицовку наружных ее стен. Теперь же Заржецкий предусматривал использование гранита только для основания и облицовки цокольных стен и вышележащих ярусов, что намного уменьшало стоимость укрепления. С этой целью вокруг забитого свайного поля была устроена водонепроницаемая перемычка из двух шпунтовых линий, пространство между которыми заполнялось бетоном на 30 см [стр. 167] ниже ординара, а сверх его на 2,4 м забивалось мятой глиной. Перед бетонированием дно в перемычке было углублено на 3 м. Водонепроницаемая стена толщиной 1,8 м давала возможность осушать фундамент участками.

Дальше все делалось просто. Между сваями извлекали ил и выравнивали дно, а затем сваи срезали на 120 см ниже ординара, после чего между ними уложили бетон на гидравлической извести слоем 150 см. Примерно через полтора месяца, когда бетон затвердел, воду откачали, выровняли поверхность бетона и произвели забутку между сваями плитами на ребро. Затем выложили нижний гранитный ряд цоколя и тщательно заполнили бутовой кладкой пространство между блоками. Между основаниями столбов, или устоев подвального этажа, выкладывали обратные своды из бутовой плиты, что соединяло их в одну цепь и передавало давление равномерно на все сваи, чем полностью исключалась неравномерная осадка сооружения.

1 июля 1853 г. строитель казематированной батареи донес рапортом управляющему Корпусом инженеров Морской строительной части инженер-генерал-лейтенанту Маслову, что строительство батареи посетил Николай I и «…пожаловал рабочим людям по полтине серебра на человека, всего на работах находилось… 763 человека…»27 В том же рапорте Заржецкий как бы расшифровывает состав строителей. Там в упомянутый день работали: 278 каменщиков, 42 плитотесца (каменотеса. – Авт.), 3 слесаря, 25 кузнецов, [стр. 169] 58 плотников, 2 столяра, 282 чернорабочих, 8 десятников. Кроме того, из военно-рабочей роты – 1 унтер-офицер и 10 рядовых; из 12-й портовой роты – 1 унтер-офицер и 10 рядовых; из 2-го флотского экипажа – 3 унтер-офицера и 40 матросов. Последние были гребцами при перевозке материалов из гавани.

Казематированная батарея на Кроншлоте к 1854 г. была выведена до кладки стен цокольной части. Читателям будет интересно узнать о дальнейшей судьбе видного строителя гидротехнических сооружений И. А. Заржецкого. В следующей главе мы вновь встретимся с ним, когда он, руководя возведением батареи, принимал деятельное участие в приведении крепости в оборонительное состояние. Однако многолетняя напряженная работа в качестве строителя сказалась на его здоровье, и в декабре 1855 г. он назначается членом общего присутствия Строительного департамента Морского министерства.

Доскональное, вдумчивое и грамотное решение многообразных вопросов характеризует деятельность Заржецкого на протяжении всей его службы. Именно благодаря этим качествам в 1840 г. он назначается членом комиссии по установке водоотливной машины в доковом бассейне, в 1843 г. – членом комиссии по строительству здания Первого учебного морского экипажа в Кронштадте. Кстати, в последующем он проектирует для учебных и научных целей астрономические беседки, о чем следует рассказать подробнее.

Так, в 1857 г. в Кронштадте была создана первая морская астрономическая обсерватория. Не только научные [стр. 170] и учебные, но и важные практические задачи решались в ее стенах. Обсерватория размещалась в специально построенном здании. В центральной, каменной, круглой его части находилась поворотная башня. В боковых деревянных помещениях размещались высокоточные по тому времени приборы. Здесь проверялись хронометры, секстанты, термометры, проводились различные исследования.

В 1868 г. была определена разность долгот между Пулковской и Кронштадтской обсерваториями, а в 1875 г. установлена ее широта. Приводим точные координаты центра бывшей Кронштадтской морской обсерватории:
широта 59° 59" 24,2"N;
долгота 0° 2" 15,07" к W от Пулкова. 28

В 1845 г. Заржецкий назначался, как указывалось выше, техническим руководителем заграждения Северного фарватера. Приобретенный опыт он умело использовал при создании преград и новой гавани в период Крымской войны. За 26 лет работы в Кронштадте он был удостоен шестнадцати царских благодарностей и многих правительственных наград. В 1856 г., работая в Морском министерстве, генерал-майор И. А. Заржецкий разрабатывал различные проекты. Так, по поручению генерал-адмирала Константина Николаевича он создает проект Балтийского военного порта. Еще Петр I начинал там, в районе эстонского города Палдиски (б. Рогервик), работы по сооружению порта. Проектирование началось с шестимесячной поездки для изучения лучших иностранных портов и проведения изысканий. Полностью проект был закончен в 1859 г. Предполагаемая стоимость всего порта составила 23 миллио- [cтр. 171] на рублей, а первой его очереди – 15 миллионов рублей. Проект признали очень удачным и… отложили его осуществление до лучших времен, когда будут изысканы необходимые средства.

И. А. Заржецкий одновременно с деятельностью в Морском министерстве много лет выполнял обязанности члена Технического комитета Главного инженерного управления. Он, по его словам, с большим желанием посещал этот комитет, где занимался любимым делом – изучал и оценивал технические решения своих коллег.

Одним из выдающихся дел его жизни является создание первого проекта торгового порта у Канонерского острова в Петербурге с подходным каналом. При его проектировании Заржецкий провел глубокие исследования и определил природу образования песчаных отмелей за устьем Невы. Ранее полагали, что они наносятся течением Невы, но оказалось, что песок по дну залива перемещается под воздействием волнения при северном и южном ветрах. Движение воды при максимальном волнении, переносящее песок, распространяется от поверхности на глубину до 3,9 м. Отсюда автор проекта делает вывод: надо защищать судоходный фарватер от песчаных наносов дамбами из ряжей, устанавливаемыми по обе стороны канала. Там, где глубина залива превышает 3,9 м, защиту от наносов устраивать не надо.

К сожалению, инженер-генерал-лейтенант И. А. Заржецкий, умерший в 1869 г., не смог присутствовать на открытии Морского канала к Петербургу, защищенного по его проекту дамбами. Они и сегодня, заросшие кустарником и деревьями, служат нам, напоминая об одном из талантливых строителей Кронштадтской крепости.

В заключение данной главы о строительстве каменных укреплений в крепости следует отметить, что возведение «каменного» города Кронштадта продумывалось и относительно оборонной способности всей крепости. Об этом говорят следующие факты. К 1854 г. так называемый казарменный фонд достиг около 30 тысяч мест, а госпиталь вмещал 2500 человек. На продовольственных складах можно было хранить годовой запас для 26 тысяч человек гарнизона. Пороховые погреба вмещали свыше 22 тысяч пудов пороха, а так называемые расходные при городских укреплениях – 2080 боевых зарядов. Все это позволяло в случае необходимости успешно отразить штурм и даже выдержать длительную осаду Кронштадтской крепости.


главная || форум || eng || контакты || новое на сайте || ссылки || "черная книга"  

наверх

При цитировании материалов сайта указывайте ссылку на kaponir.aroundspb.ru