Глава четвертая КРОНШТАДТСКАЯ КРЕПОСТЬ В ПЕРИОД КРЫМСКОЙ ВОЙНЫ (1853–1856 гг.) Перспектива Кронштадта. Фрагмент

[Стр. 174]

Однако с самого начала боевых действий события развивались далеко не так, как это было желательно покровителям Турции. На Кавказе потерпел поражение 36-тысячный корпус турок. Русские войска вступили в Молдавию и Валахию. В Синопской бухте 18 ноября 1853 г. эскадра под командованием вице-адмирала П. С. Нахимова уничтожила турецкую эскадру, состоявшую из 16 кораблей. Блистательные победы русских войск на суше и флота на море вынудили Англию и Францию поспешить с оказанием срочной помощи своему союзнику. В связи с этим, опасаясь полного разгрома Турции, они направили свой объединенный флот из Босфора в Черное море. 15–16 марта 1854 г. Англия и Франция объявили войну России.

Военно-политическая обстановка для Российского государства в тот период была крайне неблагоприятной. Численность русских войск составляла всего 700 тысяч человек, в то время как численность противостоящих союзных армий приближалась к миллиону. Угроза вмешательства в войну Австрии, Пруссии и Швеции заставляла Россию держать часть своих армий на западных границах страны.

Англия и Франция, имевшие более развитую промышленность, вооружили свои и турецкие войска нарезным оружием, дальность стрельбы которого по сравнению с гладкоствольными русскими ружьями была в два раза большей. Нарезные штуцера в русской армии только начали появляться, и ими были вооружены лишь небольшие специальные команды. Однако основной козырной картой упомянутых стран, на которую делала ставку и Турция, являлся объединенный флот, состоявший в основном из паровых кораблей с винтовыми движителями. Балтийский и Черноморский флоты к началу войны насчитывали 398 судов; это были главным образом устаревшие парусные корабли. Только 16 пароходофрегатов и 36 вспомогательных судов имели паровые машины.

Русское правительство понимало, что в войне против Англии и Франции боевые действия развернутся и на Балтий- [стр. 175] ском море. В связи с этим Кронштадтская крепость вновь приобретала важнейшее стратегическое значение. 25 февраля 1854 г. Николай I в сопровождении свиты, среди которой был инженер-генерал И. И. Ден, посетил Кронштадт. В эту поездку он пригласил флигель-адъютанта прусского короля графа Мюнтера, рассчитывая, что его донесение о мощной крепости благоприятно отразится на решениях короля.

Губернатор Кронштадта адмирал Ф. П. Литке представил Николаю I рапорт о состоянии крепости, численности войск, составе флота и вооружении. Затем состоялся осмотр основных фортов. На батарее «Князь Меншиков» в присутствии царя были проведены первые пробные стрельбы из орудий. Огонь велся одиночными выстрелами и залпами по макетам кораблей, установленным на Большом рейде. Точные попадания мощных бомбических орудий произвели сильное впечатление на всех присутствующих. После стрельб тщательно осмотрели казематы и доложили Николаю I, что никаких трещин и повреждений в конструкциях батареи не обнаружено.

Стрельбы эти дали ответ на вопрос – устанавливать или не устанавливать стойки для крепления сводов. Дело в том, что, посетив в январе 1854 г. батарею, управляющий Морским министер- [стр. 176] ством – сын царя Константин Николаевич, выслушав сомнения многих генералов в прочности сводов батареи, выполненных впервые в практике фортификационного строительства из бетона, предосторожности ради приказал укрепить деревянными стойками все три яруса. Срочно был составлен проект, но уже 4 февраля, после очередного доклада царю, Константин отменил свое решение. Правда, сомнения в прочности батареи еще оставались. И вот пробные стрельбы разрешили их в пользу бетона.

В результате интенсивного строительства многоярусных казематированных фортов и оборонительных сооружений в тридцатые, сороковые и предвоенные годы оборона крепости значительно усилилась. Южный фарватер, наиболее уязвимый в навигационном отношении для атаки Кронштадта вражескими кораблями, был защищен тремя линиями укреплений.

Первая линия прикрывала устье Большого рейда. Северный фланг этой линии замыкала батарея № 2 на косе о. Котлин. Ее 20 орудий защищали фланги и тыл четырехъярусного форта «Император Александр I». Сам же форт с 123 орудиями размещался как бы в середине этой передовой линии. Находясь в 300 м от сужения, он мог простреливать фарватер на всю его ширину. Стоявший западнее и пришедший в [стр. 177] ветхое состояние деревянный форт «Константин» в то время разбирался. Южное крыло рейда защищал новый казематированный форт «Рисбанк». Он возводился в гавани вместо прежнего деревянного и еще не был полностью завершен. Более или менее законченные три оборонительных яруса этого форта спешно вооружались 171 орудием. Ранее юго-западный фланг форта прикрывала от обстрела деревянная батарея, размещенная в 500 м от горжевой части. К началу войны из-за ветхости она также была разобрана. Форты «Император Александр I» и «Рисбанк» могли простреливать весь Большой рейд перекрестным огнем.

Вторая линия укреплений состояла из установленной на косе батареи № 1 с 24 орудиями, форта «Петр I» со 100 орудиями, западного бастионного фронта форта «Кроншлот» с 50 орудиями и западной оборонительной стенки Купеческой гавани, на которой имелось 113 орудий. Эта линия перекрестным огнем могла перекрывать внутреннюю часть Большого рейда и взаимодействовать с первой линией. Укрепления второй линии, в отличие от первой, представляли собой устаревшие сооружения, где в основном пушки были установлены открыто за брустверами каменного кронверка «Петр I», стенок гавани и на деревянных, требующих ремонта бастионах Кроншлота.

Третья линия укреплений имела целью прикрытие Малого (Внутреннего) рейда и входов в гавани. В нее входили два северо-восточных двухъярусных бастионных фронта Кроншлота с 24 орудиями, бастионы и полубастионы на южных ограждающих стенках Купеческой, Средней и Военной гаваней. Размещенные на них 150 пушек могли простреливать перекрестным, фронтальным и продольным огнем весь Внутренний рейд. В дальнейшем эти орудия переместили на форты первых двух линий укреплений, а на Малом рейде поставили корабли флота для использования их артиллерии. Ключевым укреплением в третьей линии была четырехъярусная батарея «Князь Меншиков», вооруженная 42 бомбическими орудиями и 2 карронадами, хорошо защищенными в казематах от огня противника.

Главный директор Инженерного департамента инженер-генерал И. И. Ден докладывал царю во время осмотра крепости о ходе текущих работ и планах на 1854 г. В частности, он отметил, что вооружение Рисбанка идет весьма успешно: в первом оборонительном ярусе устроены платформы под все орудия; во втором ярусе работы ведутся во многих казематах; в шести больших пороховых погребах установлены постоянные стеллажи для снарядов и зарядов; форт «Константин» предполагается окончательно разобрать в марте.

Николай I повелел переименовать форт «Рисбанк» в форт «Павел I», но леса на нем не разбирать, чтобы при первой возможности продолжить работу, а крыши, возведенные для предотвращения попадания влаги в казематы над фортом «Император Александр I» и батареей «Князь Меншиков», разобрать.

Царь не рассматривал необходимость обороны Кронштадта от вражеского десанта со стороны косы, так как считал укрепления западной стороны города надежными, могущими выдержать длительную осаду. Поэтому все верки на косе были заброшены, кроме батарей, составлявших фланги укреплений на Южном фарватере.

Главная ограда укреплений представляла собой шесть правильных бастионных фронтов. На валах размещались три батареи из 14 пушек; между ними находились две оборонительные казармы – Кронштадтская и Цитадельская с двумя оборонительными полубашнями, в которых были установлены [Стр. 178–179]

[Стр. 180] 10 орудий. На четырех реданах располагалось 12, а на флешах – 6 пушек. Впереди главного рва, на плацдармах, кроме реданов и флешей, был возведен гласис с двумя проездами и мостами через ров. К этому следует добавить, что заболоченная местность на косе острова была малоудобным плацдармом для осады города, тем более, что проводить операции по высадке десанта мог только флот с помощью гребных судов в условиях эффективного противодействия русских канонерских лодок.

Попыткам высадки десанта с гребных судов на северной окраине города противостояли: оборонительная стена, четыре казармы с тремя полубашнями, в которых находилось 13 орудий, и башня в северо-восточном углу с 4 орудиями. Эту сторону прикрывал также вал с установленными на нем 75 орудиями. На восточном побережье острова в казематах находилось 11 пушек. Целям противодесантной обороны города служил отряд гребных канонерских лодок, строившихся на верфях в г. Або (ныне Турку, Финляндия. – Авт.) вплоть до начала Восточной (Крымской) войны.

Наиболее уязвимыми местами в случае нападения неприятельского флота являлись северный и восточный фронты крепости. Вражеские корабли с винтовыми движителями могли, свободно маневрируя на Северном извилистом фарватере, подойти к городу и подвергнуть его разрушительной бомбардировке. Наиболее серьезным препятствием на их пути могла стать лишь единственная преграда из ряжей, заполненных камнем, протянувшаяся от северо-восточной части Котлина до Лисьего Носа.

27 февраля 1854 г. последовал царский указ об учреждении должности кронштадтского военного генерал-губернатора и подчинении ему морских и сухопутных сил, дислоцированных в районе крепости. На этот пост был назначен инженер-генерал И. И. Ден, который 30 лет занимался строительством крепостей на западных границах, а с 1848 г. возглавлял Инженерное ведомство. Его назначение на должность военного генерал-губернатора отвечало насущным задачам инженерного укрепления крепости. Образованный при нем штаб возглавил генерал-майор В. Г. Политковский, бывший до этого начальником штаба генерал-инспектора по инженерной части. Координацию работ всех ведомств осуществлял Комитет по обороне Балтийского моря.

Эти преобразования были произведены сразу же после поступления в Петербург сведений о формировании в Англии эскадры для действий на Балтийском море. Возглавил ее 13 февраля 1854 г. опытный адмирал сэр Чарльз Непир (в статье Ф. Энгельса «Кронштадтская крепость» дается иное написание его фамилии: «Нейпир». – Авт.), полный титул которого (граф де Понзо Сан-Винцент и т. д.) изобиловал названиями взятых им крепостей и выигранных морских сражений. В состав эскадры под его флагом входили 13 винтовых и 6 парусных линейных кораблей, 23 пароходофрегата. К ним присоединились 20 французских кораблей, из которых 6 были паровыми. В конце февраля в его честь был устроен прощальный банкет в одном из самых респектабельных клубов Лондона, на котором присутствовали лорды Адмиралтейства, министры и высшая английская знать. Присутствовавшие на банкете высказали надежду, что сэр Чарльз с божьей помощью через три недели возьмет Петербург. Сам Непир хвастливо заявил, что «завтракать будет в Кронштадте, а обедать – уже в Петербурге!» По всей видимости, это выступление было инспирировано с целью дезинформации русского правительства. И оно сыграло свою роль – в газетах появились сообщения о планах высадки десанта, бомбардировки и захвата Петербурга. Спу- [стр. 181] стя несколько дней английская эскадра вышла в море.

В конце марта 1854 г. Ф. Энгельс написал статью «Кронштадтская крепость», в которой скрупулезно проанализировал сильные и слабые стороны крепости, а также возможности атаки ее с различных направлений. Вначале он писал: «…С тех пор, как сэр Чарльз Нейпир отплыл в Балтийское море, получив от первого лорда Адмиралтейства «безусловное разрешение объявить войну», более оптимистически настроенная часть английского общества не перестает надеяться, что скоро придет сообщение о бомбардировке Кронштадта, захвате подступов к Санкт-Петербургу, а может быть (кто знает?) даже о водворении (водружении. – Авт.) британского государственного флага на сверкающем шпиле русского Адмиралтейства…»² Свою точку зрения о возможном исходе сражения между стальной плавучей армадой и крепостью Ф. Энгельс сформулировал следующим образом: «…Здесь именно тот случай, где преимущества винтовых линейных судов могут привести к результатам, которые показались бы недосягаемыми для парусных кораблей и колесных пароходов…»³

Перед союзной эскадрой стояли серьезные задачи: держать в непрестанной тревоге российскую столицу и воспрепятствовать отправке русских подкреплений на Дунай и в Крым, попытаться нарушить нейтралитет Швеции и склонить ее к войне с Россией, блокировать Балтийское море, захватывать суда и бомбардировать укрепленные пункты на побережье. Однако вскоре в Лондоне поняли несостоятельность планов захвата Кронштадта, что, например, видно из письма первого лорда Адмиралтейства Джемса Грэхэма Непиру: «…Было бы сумасшествием играть на руку России и бросаться головой вперед на его гранитные стены, рискуя нашим морским превосходством, со всеми фатальными последствиями, в неравной борьбе дерева против камня». ⁴

В период с 17 по 21 марта Непир получил из Адмиралтейства новые важные и как бы предостерегающие сообщения, в частности о том, что в Кронштадте имеются две плавучие батареи, причем на каждой из них установлены по четыре крупнейших мортиры, каких у англичан еще не было. На фортах имеются 128 орудий, из них 64 очень большого калибра. У входа в бухту были поставлены подводные мины. Эти агентурные, даже не совсем точные данные побудили прославленного адмирала отказаться от нападения на Кронштадт.

В Петербурге, куда доходили английские газеты, к грозящей опасности относились по-разному. Так, 10 марта 1854 г. старший цензор при особой канцелярии Министерства иностранных дел известный поэт Ф. И. Тютчев писал своей жене Э. Ф. Тютчевой: «…Через четыре недели мы ожидаем прибытия в Кронштадт наших милых бывших союзников и друзей, англичан и французов, с их четырьмя тысячами артиллерийских орудий и всеми новейшими изобретениями современной филантропии… Мы в состоянии оказать им достойный прием… и что не одно английское судно выберется из драки жестоко искалеченным или же не выберется вовсе. Им придется пройти пятиверстный путь под огнем наших батарей, стреляющих раскаленными ядрами. И, однако, не вполне лишено вероятия, что они прорвутся и что их канонерки про- [стр. 182] никнут до самой Невы, дабы доставить себе удовлетворение если не взять Петербург, то нанести ему оскорбление…»⁵

Флотские офицеры осознавали, что выиграть морское сражение у англофранцузской эскадры невозможно. Тем не менее многие из них призывали выйти в море навстречу врагу и нанести ему как можно больший урон.

Гарнизон крепости энергично готовил все оборонительные сооружения и средства к отражению возможных атак. В мирное время на фортах и батареях значительная часть орудий отсутствовала. Некоторые из них находились в ремонте, другие, устаревшие, заменялись новыми. В погребах хранился минимальный запас пороха и снарядов. Поэтому в первую очередь взялись за пополнение орудий. Инженер-генерал Ден и начальник его штаба генерал-майор Политковский разработали детальную Общую инструкцию для обороны Кронштадта ⁶, в которой определялся состав гарнизона. Так, для защиты крепости, фортов и батарей назначались: запасные бригады второй и третьей пехотных дивизий (шестнадцать батальонов), первый и второй Финляндские линейные батальоны, четыре флотских экипажа, две артиллерийские полковые батареи, гарнизонная артиллерия, две роты учебного саперного батальона и лейб-гвардии Уральский казачий дивизион.

Весь личный состав был распределен по оборонительным сооружениям. В частности, на форт «Император Александр I» назначили 78 обер- и унтер-офицеров и 882 нижних чина. Из них к 15 бомбическим орудиям выделили прислуги по 8, а к прочим 108 орудиям – по 6 человек. Для обслуживания десяти пороховых погребов определили 30 человек, для стрельбы из штуцеров – 40 пехотинцев, в пожарную команду – 10, в сигнальную команду («к флагу и сигналам») – 6, для выпечки хлеба и приготовления пищи – 25 человек. Ежесуточный расход (наличие. – Авт.) гарнизона крепости составлял 1129 штаб- и унтер-офицеров и 10 679 нижних чинов. В резерве находилось 186 офицеров и 1550 солдат.

Упомянутой Инструкцией определялись запасы пороха и снарядов в каж- [стр. 183] дом укреплении, а также состав караулов. В ней намечалась диспозиция и порядок оборонительных действий при различных ситуациях. Так, в случае высадки неприятельского десанта на гребных судах с Северного фарватера блокшивы и гребная флотилия должны были активно содействовать батареям крепости в отражении атак, а резерв направлялся на стены ограды. Канонерским лодкам предписывались абордажные действия против судов противника. Все разделы Инструкции предусматривали тесное взаимодействие гарнизона и крепостной артиллерии с кораблями флота.

Одновременно была утверждена Инструкция для комендантов фортов и укреплений, согласно которой комендант являлся начальником всего личного состава, находившегося в форту. В помощь ему назначался флотский штаб-офицер и плац-адъютант из офицеров гарнизона форта. Инструкция эта определяла порядок воинской и хозяйственной деятельности служб и должностных лиц, функции офицеров. Так, инженерные офицеры обязаны были руководить исправлением повреждений, обеспечивать бесперебойную работу ядрокалильных печей, закрывание ворот, следить за наличием материалов и инструмента.

Определялись в Инструкции методы боевых действий гарнизона. Категорически запрещалось открывать орудийный огонь на расстоянии больше 1700 м, но «…если неприятель станет бросать ракеты и разбирать ряжи или атаковать какую-либо часть, тогда все орудия, могущие нанести ему вред, открывают огонь и на дальнейшее против 850 сажень расстояние, рикошетно, или дать орудиям большее возвышение» ⁷

В крепости началось интенсивное вооружение фортов и быстро велись другие неотложные работы. В январе 1855 г. в глухих (не имевших проходов. – Авт.) бастионах Средней и Военной гаваней начали постройку шести блиндированных пороховых погребов, а в мае в них уже был размещен боезапас. В апреле полностью завершили вооружение Кроншлота и батареи «Князь Меншиков». В Средней гавани у устья Петровского канала устроили платформы под две 36-фунтовые пушки. Для приема прибывающих в Кронштадт войск с артиллерией, лошадьми и обозами отремонтировали пристани, а в нижних этажах служительских флигелей и других зданиях устроили нары.

Весьма большие работы велись на форту «Император Александр I». Здесь разобрали деревянную крышу. На открытом оборонительном ярусе соорудили платформы под орудия, а над пороховыми погребами насыпали метровый слой земли. Выложили две ядрокалильные печи, в погребах сделали стеллажи для снарядов. Чугунные лестницы обшили досками. Для размещения личного состава построили двухъярусные нары. Чтобы неприятель в случае прорыва не смог использовать пристань у форта для высадки десанта, ее разобрали.

Инженер-генерала И. И. Дена беспокоила также возможность прорыва вражеских кораблей с низкой осадкой между фортом «Император Александр I» и берегом острова, а также с южной стороны фортов «Павел» и «Кроншлот» непосредственно на Малый рейд. Противник в данном случае попал бы под воздействие лишь небольшого количества орудий, размещенных на флангах этих фортов. В связи с этим строителю казематированной батареи на Кропшлоте инженер-полковнику И. А. Заржецкому было поручено составить проект преград па этих участках.

Проектом предусматривалось от форта «Император Александр I» до глубины 2,7 м на участке длиной 420 м установить 43 ряжевых ящика, закрепить [Стр. 184–185]

[Стр. 186] их сваями и заполнить камнем, далее к берегу на протяжении 168 м отсыпать из булыжного камня подводную гряду на глубине 1,8 м. Всего надо было засыпать 3050 м³ камня и забить 172 сваи. Осуществить это было весьма сложно, так как лед в середине апреля обычно взламывало и уносило, а к началу навигации, т. е. возможному появлению вражеского флота, сооружение преград уже необходимо было закончить.

19 марта 1854 г. 180 человек одновременно на всех участках приступили к работам. Кронштадтская инженерная команда при содействии подрядчика быстро подвезла бревна и три копра. Уже спустя три дня в рапорте командира Кронштадтской инженерной команды командиру Северного округа Морской строительной части инженер-генерал-майору И. Г. Дзичканцу сообщалось, что срублено 17 ряжевых ящиков в четыре венца с полом, из них 6 спущены на воду и в них забивают сваи. Два ящика срублены в два венца. 5 апреля последовал новый доклад, из которого явствовало, что из 43 ящиков 36 загружены камнем, а в 7 производится загрузка.

Сложнее обстояли дела на сооружении ряжевой преграды от южного бастиона Кроншлота до Ораниенбаумской отмели, где на расстоянии 550 м надо было установить 68 ряжевых ящиков. Расстояние от верха ряжей до ординарного уровня воды было 1,5 м, а между ящиками – 6 м. Окончательный проект преграды после рассмотрения нескольких вариантов ее расположения был утвержден управляющим Морским министерством великим князем Константином в конце марта; причем он приказал еженедельно докладывать ему о ходе работ.

Прямо на льду заранее начали рубить ряжи, и уже 8 апреля в Строитель- [стр. 187] ный департамент Морского министерства был направлен очередной рапорт, в котором говорилось: «…В следствие предписания Строительного Департамента от 6 апреля сего года за № 221 имею честь донести, что по работам преграды Южного фарватера от Кроншлота к Ораниенбаумской мели опущено и нагружено камнем ряжевых ящиков 58, остальные 10 бывшие унесены льдом в бурю 26-го прошлого марта месяца, все спасены и будут погружены, как только наносной лед, прикрывающий теперь место преграды, будет унесен. Донесение о ходе работ по преграждению в прошлый понедельник не могло быть доставлено своевременно в Строительный Департамент по причине льда, прекратившего в то время всякое сообщение с Кронштадтом. Инженер-полковник Заржецкий». ⁸ А 26 апреля в Строительный департамент поступил последний рапорт: «…остальные 8 ряжевых ящиков погружены и наполнены камнем». ⁹

Небольшая дальность стрельбы орудий и отсутствие надежной оборонительной системы со стороны Северного фарватера заставили инженер-генерала И. И. Дена искать пути быстрейшего усиления крепости без больших затрат труда и средств. В связи с этим его внимание привлекли разработки в области создания подводных мин, осуществленные к тому времени русскими и зарубежными учеными.

[Стр. 188] Для обсуждения возможности использования подводных мин для обороны Кронштадта была создана комиссия во главе с Деном. 27 января 1854 г. Морское министерство поручило академику Б. С. Якоби изготовить гальванические мины созданной им и К. А. Шильдером конструкции для установки на Южном фарватере между фортами «Император Александр I» и «Павел I». Для «истребления и потопления больших неприятельских кораблей» в апреле того же года был заключен договор также с предпринимателем Э. Нобелем на изготовление 400 мин его конструкции ударного действия.

В апреле и мае проводились испытания этих мин. Генерал Ден в рапорте военному министру сообщил, что Нобель считает заряд в 10 фунтов пороха слишком большим, а поэтому он полагает уменьшить его до 5 фунтов. А по мнению комиссии, необходим был заряд в 10–15 фунтов пороха, в связи с чем Якоби настаивал на продолжении испытаний, но из-за отсутствия времени Военное министерство их прекратило и утвердило предложение Нобеля.

В конце апреля между фортами «Император Александр I» и «Павел I» установили 105 гальванических мин Якоби с кабелем-проводником от них, идущим к гальванической батарее, расположенной на форту «Павел I». Вскоре еще 60 таких же мин перекрыли акваторию между фортами «Петр I» и «Кроншлот»; кабель от них был подведен к гальванической батарее на укреплении «Князь Меншиков». Оба минных заграждения прикрывались артиллерийским огнем фортов.

Таким образом в мае 1854 г. на Южном фарватере была создана первая в военной истории минноартиллерийская позиция. Общая протяженность минных заграждений составила 555 м. В июне, когда были изготовлены ударные мины системы Нобеля, их установили в районе левого фланга и горжи форта «Павел I». Всего здесь располагались 92 мины на расстоянии 24 м друг от друга и на глубине 3 м 60 см от поверхности воды.

На Северном фарватере устроили два заграждения из ударных мин. Одно, состоявшее из 200 мин, протяженностью 1670 м, проходило поперек фарватера. Ближайший к острову фланг находился от берега на расстоянии около 4 км и оказался вне зоны действия крепостной артиллерии. Поэтому артиллерийское прикрытие данного участка заграждения возлагалось на канонерские лодки. Второе заграждение, состоявшее из 152 мин, шло параллельно ряжевой преграде и прикрывалось орудийным огнем кораблей блокшивного отряда.

Всего около о. Котлин в 1854 г. было установлено пять минных заграждений из 609 мин; это был первый в мировой практике опыт массового использования мин для обороны военно-морской крепости.

Тем временем союзная эскадра под командованием английского адмирала Непира продолжала крейсировать между полуостровом Ганге (Гангут, Ханко. – Авт.) и побережьем Швеции в надежде выманить русский флот из Кронштадта, чтобы сразиться с ним в открытом море. С 14 по 20 июня 1854 г. 31 вражеское судно находилось в районе Кронштадта и вело разведыватель- [стр. 189] ные действия. Эскадра стала на якоря в начале фарватера, ведущего к о. Котлин, западнее Толбухина маяка.

Жители окрестных мест, а также жившие здесь летом на дачах литераторы И. С. Тургенев, Н. А. Некрасов, И. И. и А. Я. Панаевы и многие другие ездили на Красную Горку, где с крутого обрыва с интересом и тревогой рассматривали густые шапки дымов и лес мачт вражеских кораблей. А. Я. Панаева в своих воспоминаниях так пишет о событиях тех дней: «…По шоссе в Ораниенбаум скакали экипажи, верховые, артиллерия, конница, шла форсированным маршем пехота, тянулись полковые обозы. Я видела, как на тройке в коляске проскакал государь Николай Павлович к Ораниенбауму и за ним несколько генералов.

У государя было мрачное выражение лица, но он с обычным величавым спокойствием смотрел по сторонам на войска, идущие по дороге.

Когда он ехал назад, его нельзя было узнать: он сидел в коляске с поникшей головой, глаза его были закрыты, точно он спал. Бледность его лица была мертвенная…»¹⁰

На Черном море противник вел весьма активные действия: блокировал Севастополь, обстреливал Одессу. А вблизи Кронштадта адмирал Непир совершал непонятные маневры. Пассивность возглавляемой им эскадры привела к изменению настроения в Петербурге. Так, приехавший на дачу под Петергофом Ф. И. Тютчев писал 19 июля 1854 г.: «…Подъезжая, мы заметили за линией Кронштадта дым неприятельских пароходов. С прошлого понедельника оба флота стоят в виду Кронштадта. До того они занимались лишь тем, что делали измерения и ставили буи. Недавно одно из наших судов «Владимир» захватило у них под носом только что поставленный ими буй, за ним погнались и пустили ему вдогонку ядро, которое его не задело… Полагают, что ранее месяца они не предпримут ничего серьезного, так как ожидают прибытия своих канонерок… Здешние извозчики должны поставить толстую свечу за их здоровье, так как начиная с понедельника образовалась непрерывная процессия посетителей в Ораниенбаум и на ближайшую возвышенность, откуда свободно можно обозревать открывающуюся великолепную панораму… Возвращаясь из Петергофа, мы слышали канонаду, продолжающуюся полчаса… много смеялись, припоминая известие, появившееся на днях в иностранных газетах, а именно, что в Петербурге смятение, что все население бежало и что 40 000 башкиров вызваны защищать столицу». ¹¹

Разведывательные сведения о состоянии Кронштадтской крепости дали основание Непиру направить донесение английскому Адмиралтейству, в котором он указывал на сильную защиту входа «адскими машинами» (так назывались тогда подводные мины. – Авт.). Адмирал отмечал также, что все подступы к Кронштадту надежно защищены мощной береговой артиллерией и тремя колоннами русского флота, состоящего приблизительно из 30 судов. Канал с южной стороны острова так узок, что союзному флоту придется передвигаться строго в кильватер, вследствие чего русские смогут расстрелять поодиночке и пустить ко дну все вошедшие в него суда. Взять Кронштадт, только напав на него с моря, невозможно. Если же высадить осадную армию, то, как предупреждал Непир, «…вы должны ожидать, что русские всегда будут в большем количестве, чем вы, и если вы потерпите неудачу, то ваша армия погибла, а если вы одержите успех, то, вероятно, ваша армия перемрет от голода, в течение долгой зимы. Поэтому, я полагаю, нечего о том и думать». [Стр. 190–191]

[Стр. 192] Убедившись в невозможности захвата Кронштадтской крепости, Непир приказал сняться с якорей и выйти в море. В течение всего лета союзная эскадра блокировала и обстреливала прибрежные пункты Выборг, Або (Турку), Ревель (Таллин) и другие. Для поднятия престижа и оказания давления на Швецию союзники решили захватить Аландские острова с недостроенной крепостью Бормазунд. С середины июля 1854 г. эскадра Непира в течение двух недель вела непрерывные бои за эти острова и захватила их. Однако нейтралитет Швеции поколеблен все же не был. В сентябре английские и французские суда покинули Балтийское море.

Действия англо-французской эскадры под Кронштадтом показали, что канонерские лодки должны базироваться ближе к Северному фарватеру для прикрытия минных заграждений. Поэтому было решено срочно построить гавань на Лисьем Носу. Разработку ее проекта и руководство строительством возложили на инженер-полковника И. А. Заржецкого. Проект был утвержден генерал-адмиралом Константином Николаевичем в мае 1854 г., который приказал приступить к сооружению гавани, используя для этой цели ассигнования на экстренные работы.

Гавань предназначалась для базирования двух батальонов канонерских лодок – 64 единиц. Она представляла собой мол из ряжей, загруженных камнем и соединенных общей ряжевой нарубкой до высоты 120 см выше ординара. В плане это была дуга, образованная радиусом 340 м и длиной по кривизне 300 м. Концы мола были загнуты для защиты канонерок от юго- и северо-западных ветров. Для закрепления лодок и концов боновых заграждений внутри гавани забили 56 свайных кустов. Боны длиной 12 м, изготавливаемые из связанных («вязки») поперечных и продольных бревен, предназначались для гашения волн с юго-востока и юго-запада. Со стороны отмели гавань также прикрывалась боном из связанных бревен.

Состояние и темпы работ убедительно характеризуют выдержки из рапортов Заржецкого в Строительный департамент Морского министерства:

4 июня 1854 г. – «…2-го июня сделана разбивка, 3-го – промеры, 4-го – приступили к пристани. В Кронштадте у артиллерийской пристани заготавливаются ряжевые ящики…»

5 июня в своем рапорте Заржецкий предлагает для ускорения работ и удобства дальнейшего использования гавани сделать на ряжевых быках мост от пристани до гавани. На этом рапорте 6 июня появилась резолюция великого князя Константина: «Надо исполнить, кроме того составить проект о постройке на берегу бараков для ополченных».

7 июня – «…погружено в воду 60 ряжевых ящиков и рубится сверх воды стенка и амбразуры для 13 канонерских лодок…» На рапорте Константин начертал: «Амбразуры не делать».

21 июля – «…20 июля Великий Князь Его Императорское Высочество Константин Николаевич осмотрел строительство гавани. Приказал обшить досками боковую и верхнюю часть ряжей…»

22 июля поступило телеграфное распоряжение инженер-полковнику Заржецкому: «…сделать проход в мосту для выхода канонерок одновременно по правую и левую стороны гавани…»

И, наконец, рапорт от 23 июля 1854 г., всего через 51 день после начала строительства, гласил: «Сего числа Его Императорское Величество изволил сделать смотр батальону канонерских лодок, находящемуся в гавани Лисьего Носа, и осматривал работы. …Удовольствие …изъявлено было словами несколько раз… «сделано исправно». [Стр. 193]

Приказания… 1) сделать два или три прохода между быками моста… 2) обшивку с наружной стороны сделать для… прочности противу волнения и льда, но не для красоты. Чертежи баракам не изволил одобрить, потому что… нары… в два и более яруса… принять за образец бараки, устроенные на Крестовском острову…»¹³

Приведенные нами лаконичные донесения свидетельствуют о высокой организованности, оперативности и творческой инициативе строителей, которых не обескуражила опасная близость неприятельского флота, дымы которого были хорошо видны с Лисьего Носа.

Работы по обустройству экипажей канонерских лодок продолжались и после их размещения в новой гавани, чтобы создать условия для нормальной жизни личного состава в осенне-зимний период. В этом отношении характерна депеша № 73, отправленная 25 сентября 1854 г. в 6 часов 12 минут Заржецким по электромагнитному телеграфу и полученная через 10 минут в Главном адмиралтействе: «…Бараки вчерне построены и заняты людьми, в двух не устроены нары… по неимению досок… Судно с глиной затонуло, а кирпич подвезут при первой возможности…»¹⁴ В октябре по просьбе заведующего (командира. – Авт.) блокшивного отряда и канонерских лодок была сооружена [стр. 194] кухня. В ноябре построены баня и офицерский дом.

Когда летом 1854 г. союзная эскадра подошла к Кронштадту, в ее составе не было канонерских лодок. Но если бы они появились перед крепостью, русским гребным канонерским лодкам противостоять винтовым лодкам было бы очень трудно. В связи с этим контр-адмирал И. И. Шанц выполнил проект 17-тонной трехпушечной канонерки с винтовым движителем. Генерал-адмирал Константин 9 июля 1854 г. приказал построить опытную лодку по этому проекту и вооружить ее тремя 8-дюймовыми бомбическими орудиями. При ее испытании были выявлены недостатки в установке орудий. Согласно окончательному решению на носу и корме лодки устанавливались 68-фунтовые пушки, а в средней части – 36-фунтовая длинная пушка.

27 ноября великий князь Константин повелел приступить 1 декабря 1854 г. к постройке 15 канонерских лодок и полностью их закончить к 1 апреля 1855 г. Корпуса канонерок делали из дуба и сосны на верфях Галерного острова, Кронштадта и Нового адмиралтейства. Винтовые механизмы изготавливали на Александровском литейном заводе. Для комплектования экипажей «…механики будут наняты с воли, а кочегары в числе 34 человек… из рабочих… для обучения на Петербургско-Московской железной дороге…»¹⁵ Были определены и наименования канонерских лодок: «Бурун», «Буря», «Шквал», «Порыв», «Вихрь», «Гром», «Молния» и другие, символизирующие стихийные силы природы.

Сразу же после ухода англо-французской эскадры военный генерал-губернатор И. И. Ден произвел тщательный осмотр крепости; проанализировав ее оборонительное состояние, он сделал об этом доклад Николаю I. В нем отмечалось, что нападение неприятеля со стороны Южного фарватера будет сопряжено с большими для него потерями. Северная же, южная и западная стороны не гарантируют безопасности города и флота на Малом рейде и в гавани. Вражеские корабли могут подойти с [стр. 195] севера на 1600 м, еще ближе – с запада и попытаться высадить десант. Противник может обстреливать город зажигательными снарядами и ракетами, вызвать опасные пожары, которые уничтожат все сооружения, постройки и суда, стоящие в доках.

Для обеспечения безопасности Кронштадта к лету будущего года Ден рекомендовал соорудить в течение осени и зимы ряжевую преграду параллельно северному фронту крепости в 3 км от берега. В существующей преграде он предлагал сделать проход для входа в акваторию новой ряжевой преграды малых судов, которые должны воспрепятствовать попыткам разборки ряжей неприятелем. На южной стороне предполагалось установить ряжи от форта «Павел I» к Ораниенбаумскому берегу, чтобы предотвратить обход форта и пресечь действия неприятельских судов оттуда по Малому рейду.

Генерал Ден считал необходимым немедленно приступить к заготовке всех нужных материалов, сплавить лес на косу, где начнется ряжевая линия. Он предлагал собрать на обоих берегах все количество требующегося камня для доставки его по льду и срубить в гаванях часть ряжей до ледостава.

Строительство было возложено на Морскую строительную часть, а наблюдение за ходом и качеством работ поручено главному командиру Кронштадтского порта, который, будучи заинтересованным лицом, тщательно следил за этим.

Согласно намеченному плану в Кроншлоте до возведения новой казематированной батареи надо было разобрать ветхий второй ярус северо-западного бастиона, а нижний и фланг, обстреливающий вход на Малый рейд, отремонтировать. На всех фортах предполагалось улучшить и усилить блиндирование пороховых хранилищ и лестниц из погребов.

3 августа 1854 г. приступили к осуществлению всего намеченного. Соорудить 15 км ряжевых преград за четыре суровых зимних месяца, когда на заливе сохраняется устойчивый ледяной покров, – такого история строительной практики еще не знала. Только тщательная подготовка и четкая организация труда могли привести к успешному завершению начатого дела.

В первую очередь произвели подсчет объемов работ и составили смету, чтобы определить требуемое количество материалов и численность рабочих. Стоимость сооружения обеих преград составила 185 тысяч рублей, что было весьма значительной суммой. Для сравнения отметим, что труд одного рабочего в день оценивался в 40 копеек.

27 августа Строительный департамент Морского министерства, в нарушение действующих правил, без торгов заключил контракт с петергофским первой гильдии купцом С. Кудрявцевым на устройство северной и южной подводных ряжевых преград по запрошенной им цене – 178 тысяч рублей. Министер- [стр. 196] ство финансов без промедления выделило необходимые ассигнования.

Способный организатор, не забывающий, конечно, и о собственных интересах, подрядчик немедленно приступил к сбору камня и заготовке леса для 1486 ряжей длиной 6 и шириной 4 м. Булыжного камня требовалось заготовить около 80 тысяч м³. Для сбора камня Кудрявцев нанял крестьян с подводами из близлежащих сел и Петербурга, привлек он к этому и солдат. Заблаговременно началось строительство и подготовка временных сооружений. Для размещения рабочих ближе к месту работ построили два барака на 250 человек каждый. Первый из них установили на ряжевом основании одной из северных батарей, разобранной из-за ветхости. На подводные ряжи поставили фундаменты-срубы на 1,5 м выше ординара и засыпали их камнем. В торце оборудовали кухню с двумя печами на четыре котла. Такой же барак возвели на южном берегу залива у Ключинской пристани. Остальные солдаты и рабочие жили в Северных казармах Кронштадта и частных домах на Ораниенбаумском берегу.

Для дистанционных офицеров и десятников изготовили домики на деревянных полозьях, которые легко перемещались по льду двумя лошадьми. Предусмотрели также помещения для обогрева рабочих и укрытия их от метели. Все это позволило сразу же после образования прочного льда приступить к работам. Вначале произвели промеры для определения высоты каждого ряжа и положения его в плане, начиная от глубины у берега 120 см, с зазором между ряжами в 4 м, чтобы не смогли пройти даже малые корабли. Зазор между ряжами предусматривался 8 м с установкой между ними мин, но Николай I отклонил этот вариант.

Шестьдесят пять рабочих и десять офицеров Корпуса флотских штурманов выполнили все работы по промеру глубин за 30 суток, прорубив 11300 майн во льду. Они же забили 23 сваи с указанием на них ординарного уровня воды. Ежедневно в их распоряжение предоставлялось 11 лошадей.

Способы опускания ряжевых ящиков в майны были отработаны давно; в данном же случае самой сложной оказалась своевременная доставка материалов к месту работ, проводимых одновременно на нескольких участках. Для бесперебойного подвоза бревен и камня вдоль преград проложили дороги шириной 8 м. По их обочинам через каждые 50 м установили вехи. Всю зиму специально выделенные рабочие расчищали дороги от снега, выравнивали ухабы и бугры, возводили мосты через трещины. Поэтому перебоев в доставке материалов не было.

Со времен Петра I соблюдался на строительстве важный для судеб столицы и Кронштадтской крепости принцип: «доверяя – проверяй». Лично знакомиться с ходом строек, чтобы убедиться в правдивости донесений и рапортов, стремились многие русские монархи, а глядя на них, так же действовали и лица из их ближайшего окружения, высшие чиновники различных ведомств. Это давало представление об истинном положении дел на стройках крепости и во многом сдерживало лиц, склонных к обману и жульничеству, бюрократов и подхалимов.

В одну из таких инспекционных поездок отправился 12 февраля 1855 г. директор Строительного департамента по морской части инженер-генерал-лейтенант В. И. Маслов. В своем докладе об этой поездке он, в частности, сообщил: «…Работа по заграждению фарватеров идет весьма успешно… По Северному… опущено 145 ящиков, готовых к опусканию 60 и в работе 56… находилось 717 человек… По Южному фарватеру – опущено 98 ящиков, гото- [стр. 197] вых… 12, и в работе – 34… на работе… 461 человек…» и далее: «…На форту «Павел I» в пороховых погребах высушили калильными печами своды и стены. В жилых помещениях сырости нет при топке печей. Исправляется помост и два капонира для… нижних чинов…»¹⁶

Казематированная батарея на Кроншлоте, где до войны успели возвести лишь фундамент, продолжала строиться и в годы войны. Так, на 1855 г. было выделено только на сооружение цокольной ее части 60 тысяч рублей. Побывавший и там В. И. Маслов докладывал: «По Кроншлоту с 3 февраля приступили к обтеске гранитного камня для пятого ряда. Работало 120 человек. С 8 февраля начата выемка земли из гавани Кронпшота…» Побывал директор Департамента и на Лисьем Носу, где «…для дополнительной дамбы в гавани из 33 ряжевых ящиков погружено в воду 4…»¹⁷

Как видим, все намеченные меры по усилению крепостных сооружений выполнялись весьма пунктуально.

В связи с призывом в государственное ополчение губернаторы потребовали срочно возвратить с работ по найму к постоянным местам жительства мещан, помещичьих и государственных крестьян. Подрядчик С. Кудрявцев, взявший подряд и на строительство нескольких дубовых корпусов для винтовых канонерских лодок, содержал по найму на ряжевых и корпусных работах несколько сотен человек, которые получили повестки о возвращении в свои губернии. Инженер-генерал-лейтенант В. И. Маслов по просьбе Кудрявцева через управляющего Морским ведомством добился отмены возвращения мещан и крестьян. Заинтересованные министры решили по мере надобности зачислять их в государственное ополчение в Петербурге или после завершения работ отправить в свои губернии.

На всех фортах, батареях и косных укреплениях (расположенных на косе острова. – Авт.) готовились к боевым действиям. Устанавливались более мощные орудия, усиливались конструкции укреплений.

Как весьма характерный приведем с некоторыми сокращениями отчет о срочных работах, выполненных на форту «Павел I» инженер-подпоручиком Хмелевым по предписанию Строительного департамента Морского министерства за № 1085 от 10 марта 1855 г.: «§ 1. В подвальном этаже в 5 казематах, назначенных для хранения бомб, и в 9 казематах, назначенных для помещения продовольственных припасов, устроены полы на бревенчатых обвязках, возвышенные в уровень с площадкою двора.
§ 2. В 22 казематах подвального этажа деревянные пробки, закрывающие ракетные бойницы… Вынуты… обрублены… вновь установлены.
§ 3. В 5 казематах, назначенных для помещения бомб, … вставлены брусчатые перегородки с дверьми…
§ 4. В 5 казематах подвального этажа устроены стеллажи для помещения 3-х пудовых бомб…
§ 5. Против выхода средней лестницы на верхней платформе для устройства траверза сняты два орудия…
§ 14. На открытой платформе переднего фронта под 6 мортир нарублены брусчатые платформы…
§ 17. Для помещения на открытом вальганге 180 бомб 5-ти пудового веса устроены ящики, в коих сделаны для бомб места с гнездами…
Всего за работу 2708 рублей 2 1/2 копейки; материалы – 3845 рублей 18 копеек.
Итого… 6553 рублей 207г копейки… не выдано 6 рублей 7 1/2 копейки за маляров». ¹⁸

Министр финансов России вел дела строго и требовал отчитываться до [стр. 198] долей копейки, но подрядчики умудрялись обманывать и его, причем не на копейки, а на весьма крупные суммы. Только в марте 1854 г. Кронштадтская инженерная команда выполнила более чем на 25 тысяч рублей работ, за которые ранее было уже заплачено подрядчику. Это произошло на ряжевой преграде между Котлином и Лисьим Носом, возводившейся несколько лет и завершенной летом 1853 г. После ледостава при промерах обнаружили отсутствие четырех ряжей и недосыпку 4 тыс. м³ булыжного камня. Подрядчик оправдывался тем, что работы уже приняты, а кроме того бури и подвижки льда могли снести установленные ряжи. Махнув на него рукой, решили доделать все за счет государства, терпевшего и не такое казнокрадство.

Ранней весной 1855 г. началась постановка минных заграждений. В конце марта для защиты правого фланга форта «Император Александр I» на расстоянии 925 м к западу со льда установили 158 ударных мин системы Э. Нобеля и для защиты левого фланга форта «Павел I» – 217 таких же мин. Эти заграждения прикрывались огнем береговой артиллерии и фортов. Затем также со льда установили еще одно заграждение из 272 ударных мин на Северном фарватере на расстоянии около 2 км от восстановленного редута на северном берегу острова.

В начале мая на Южном фарватере поставили в четыре линии 200 гальванических мин системы Якоби. Вместе с двумя ранее установленными заграждениями из ударных мин они образовали сплошную линию, перекрывавшую весь фарватер. Кабель от этого заграждения вывели на береговую батарею № 2. Для усиления ряжевой преграды от Котлина до Лисьего Носа, севернее на 550 м, параллельно ей, установили 246 ударных мин. Это заграждение надежно прикрывалось артиллерией кораблей блокшивного отряда и канонерских лодок, для которых сделали проход в ряжевой преграде.

В мае дополнительно усилили оборону фланга форта «Павел I» заграждением из 54 ударных мин. Одновременно, по решению сухопутного и морского командования, для прикрытия правого фланга ряжевой преграды установили 97 мин системы Якоби, разместив гальваническую батарею на редуте Лисьего Носа.

Последнее в 1855 г. минное заграждение из 12 гальванических мин расположили в 4 км западнее фортов «Император Александр I» и «Павел I». Устанавливали мины ночью, так как англо-французская эскадра стояла на якорях за Толбухиным маяком и ее разведчики нередко появлялись в этом районе. Кабель вывели к береговой батарее № 2. Инженер-генерал-майор И. Г. Дзичканец, бывший в то время командиром Северного инженерного округа Морской строительной части, в своем донесении докладывал о подрыве вражеского корабля именно на этом минном заграждении.

В боевую готовность заграждения из мин системы Якоби приводились дежурными офицерами на гальванических батареях. В наставлении главного командира порта минному офицеру – заведующему гальванической батареей [стр. 199] предписывалось: «…При движении на Большом рейде неприятельских кораблей… иметь батареи в готовности и проводники соединенными… При наступлении темных ночей… и в густой туман должны быть проводники соединенными». ¹⁹

В 1855 г. мин было установлено в два раза больше, чем в предыдущем году: на Южном фарватере пять заграждений из 641 мины, на Северном – три заграждения из 615 мин.

Эскадру противника, снова появившуюся под Кронштадтом в мае 1855 г., крепость встретила не только внушительными минными заграждениями. Были сооружены непреодолимые ряжевые преграды протяженностью 15 км, намного усилилось артиллерийское вооружение. В крепости имелось 893 орудия (против 814 в 1854 г.), причем 79 из них были весьма мощные – двух-, трех- и даже пятипудовые бомбические пушки и мортиры, дальность стрельбы которых достигала 4 км. На косе восстановили редут и люнет, на Ораниенбаумском берегу соорудили Ключинскую батарею, а на Лисьем Носу – редут. Флотилия канонерских лодок пополнилась 15 новыми судами с винтовыми движителями.

Флот дислоцировали так, чтобы с наибольшей эффективностью использо- [стр. 200] вать в боевых условиях его огневую мощь. Блокшивный отряд из 9 кораблей занял позиции вдоль ряжевой преграды к Лисьему Носу. На Малом рейде поставили 12 кораблей, а внутри Средней и Военной гаваней у всех шести входов стали заслоном еще 6 судов.

Флот полностью заменил артиллерию третьей линии укреплений, защищавшей Малый рейд. Теперь они не мешали друг другу, и корабельная артиллерия могла поддерживать своим огнем форты, защищавшие Большой рейд. Как видим, русское командование основательно подготовилось к встрече неприятельского флота.

Тем временем на берегах Темзы готовились к новому походу на Петербург. Вместо адмирала Непира, обвиненного в неудачах балтийской кампании 1854 г., командование эскадрой возложили на вице-адмирала Ричарда Дондаса, славившегося хорошей репутацией на флоте.

В очень интересном труде «Крымская война» академик Е. В. Тарле пишет: «…Наполеон (Наполеон III. – Авт.) требовал, чтобы на этот раз дело окончилось не бесполезной прогулкой по Финскому и Ботническому заливам. Английская пресса во главе с «Таймсом» всячески старалась подбодрить Дондаса и внушить ему, как необходимо действовать поэнергичнее… Газета «Таймс» в номере от 3 апреля, когда он только собирался отплыть в Балтийское море, писала: «Новый командир адмирал Дондас… каковы бы ни были его инструкции, знает, что он должен сделать больше, чем адмирал Не- [стр. 201] пир. Если же он не сделает больше, то в ноябре получит приказ спустить свой флаг, имея мало надежды когда-либо снова его поднять. Такова миссия, которую королева дает сегодня флоту, посылая его в роковое странствие. Нужно больше пытаться сделать, больше подвергаться риску, идти дальше и теснее сближаться (с неприятелем), меньше думать о потере кораблей и людей и гораздо больше о нанесении ущерба и поражений врагу». Другими словами: Возьми Кронштадт, чего бы это ни стоило!». ²⁰

Для достижения поставленной цели вице-адмиралу Дондасу предоставили больше кораблей, чем Непиру. Как уже упоминалось, 16 мая 1855 г. английская эскадра, состоявшая из 20 больших судов и 7 канонерских лодок, подошла к Котлину и стала на якоря вблизи Толбухина маяка; уже 18 мая к ней присоединились французские корабли под командованием адмирала Пено. Флот союзников увеличился до 70 вымпелов.

Высадка десанта ими не планировалась, так как выделить пехоту для этого Наполеон III отказался, но подвергнуть бомбардировке и разрушить Кронштадт адмирал Дондас все же надеялся. Однако до этого дело так и не дошло: суда союзников, проводившие разведывательные действия, столкнулись с подводными минами на передовых заграждениях. Всего на русских минах подорвались четыре неприятельских корабля.

Подробное описание подрыва судов на минных заграждениях дает французский военный писатель Базанкур. В мае 1855 г. английский пароходофрегат [стр. 202] «Merlin» с адмиралом Пено и несколькими командирами английских и французских судов на борту в сопровождении парового корвета «d'Assas» и двух английских пароходов «Driver» и «Firefly» вышли на разведку в район Кронштадта.

В 2,5 мили от крепости «Merlin» подорвался на минном заграждении, «Сотрясение было настолько сильным, – пишет Базанкур, – что можно было опасаться, что судно получило течь. К счастью, этого не случилось; капитан Сулливан проложил курс дальше от берега и снова начал движение на этот раз малым ходом, чтобы ослабить действие подрывных машин, которые судно еще могло встретить на своем пути. Действительно, едва прошло несколько минут, как снова раздался взрыв, опять в передней части судна, затем последовало сотрясение, еще более сильное, чем в первый раз. К счастью, …незначительная пробоина, обнаруженная в обшивке судна, была легко и быстро исправлена. Но было очевидно, что в этих прибрежных водах противник установил большое количество адских машин; поэтому поспешили выйти из этих вод, принимая все меры предосторожности и постоянно делая промеры».

Вслед за этим подорвался на русских минах пароход «Firefly». Базанкур сооб- [стр. 203] щает, что «…у его форштевня также раздался взрыв, вызвавший на море такое волнение, что хотя «Merlin» был удален от «Firefly» более чем на один кабельтов, однако действие этого взрыва ощущалось на корвете. Глаза всех были с тревогой устремлены на пароход. Но так же, как и «Merlin», «Firefly» благополучно ушел…»²¹

Случаи, описываемые Базанкуром, произошли на заграждении из 200 ударных мин, поставленных в 1854 г. Из-за мылых зарядов ни один из подорвавшихся кораблей не затонул. Причина заключалась в том, что промышленник Э. Нобель после испытания мин в апреле 1854 г. добился согласия Военного министерства на изготовление мин с пятифунтовыми зарядами; это было в личных интересах предпринимателя, так как все подорвавшиеся и потопленные суда противника со всем находящимся на них имуществом становились согласно договору его собственностью. Однако его расчеты и надежды на получение трофеев без нанесения им больших повреждений не оправдались.

Дондас пытался наладить вылавливание мин со шлюпок, но под интенсивным огнем береговых батарей и канонерских лодок это занятие было неэффективно, а других способов борьбы с подводными минами в то время еще не знали. Действия англо-французского [стр. 204] флота были скованны, так как противник опасался встреч с более мощными минными зарядами. Действительно, в заграждениях Северного фарватера были установлены мины с десятифунтовыми и большими зарядами. В конечном счете минная опасность принудила союзный флот прекратить разведывательные операции.

Впоследствии английский биограф Дондаса писал, что одним из главных дел на Балтике в 1855 г. было «…вылавливание малых мин, погруженных в большом количестве в северном проходе к Кронштадту». ²²

В Петербурге реакция на действия англо-французского флота была спокойной. Так, 21 мая Ф. И. Тютчев писал своей жене: «…Неприятельский флот вновь появился на горизонте, и количество любопытных в Ораниенбаум возобновилось пуще прежнего. На днях было довольно тревожное положение и даже прибыл государь, но все обошлось одним волнением». ²³

Удалившись от Кронштадта, англо-французская эскадра во многих местах обстреляла побережье и предприняла попытку разгромить Свеаборгскую крепость. Однако и в этом союзники успеха не добились. Несколько разрушенных зданий и менее шестидесяти человек убитых не шли ни в какое сравнение с захватом Аландских островов в 1854 г.

В ноябре адмирал Дондас возвратился в Англию, так и не достигнув главной цели, как и его предшественник адмирал Непир. Ему оставалось разрабатывать новые захватнические планы и надеяться, что в будущем, 1856 г. все же удастся взять Кронштадт.

Однако уход неприятельского флота от Кронштадта не успокоил командование крепости: все хорошо понимали, что положение может в корне измениться, если осажденный Севастополь падет, в результате чего высвободится многочисленная армия союзников и их черноморская эскадра. Дела же там шли плохо: все сильнее сжималось кольцо осады вокруг города, испытывался недостаток в людских резервах и боеприпасах, доставка которых по разбитым грунтовым дорогам происходила с большими трудностями. Русская армия несла большие потери от длительных и очень интенсивных бомбардировок, а также из-за нехватки госпиталей и медикаментов. Севастополь держался из последних сил на героическом самопожертвовании его защитников, но силы эти таяли.

В течение лета 1855 г. по указанию инженер-генерала И. И. Дена велись обширные работы по усилению и вооружению кронштадтских фортов и батарей, причем особое внимание уделялось ключевому укреплению на Большом рейде – форту «Павел I». Для отражения возможных атак малых неприятельских судов на северо-западном закруглении яруса открытой обороны форта установили четыре 60-фунтовые пушки вместо пудовых единорогов. На деревянной платформе впереди горжи форта установили также карронады для отражения возможных ночных атак на тыльную часть и устроили там помосты с перилами для размещения ночью цепи часовых.

Во дворе форта на деревянных срубах поставили палатки с полами и нарами для личного состава брандвахты, которую перевели сюда из Кронштадтского порта; в задачи брандвахты входил объезд на катерах в ночное время рейдов и постоянное наблюдение за акваторией. [Стр. 205]

Учитывая сложность обстановки, генерал Ден подготовил предложения по производству капитальных работ в крепости на осенне-зимний период и доложил их новому царю – Александру II, который сменил на троне отца, скоропостижно скончавшегося в марте 1855 г.

27 августа враг вошел в Севастополь, а уже 31 последовало высочайшее утверждение проектов строительства пяти морских батарей: четырех – на Северной отмели, перед фарватером, на сохранившихся старых подводных основаниях и одной – на подводных ряжах разобранного весной деревянного форта «Константин». Кроме того, предусматривалось путем забивки свай укрепить ряжевые ящики северной и южной преград.

Уже упоминавшийся купец С. Кудрявцев, успешно освоивший производство гидротехнических фортификационных работ, 29 октября заключил контракт со Строительным департаментом Морского министерства на строительство батарей и свайные работы общей стоимостью 357 019 рублей. Подрядчик сразу же начал заготавливать лес и булыжный камень на обоих берегах залива и самом острове.

Учитывая опыт длительной осады Севастополя и бомбардировки Свеаборга в конце июля союзным флотом с расстояния более 4 км, военный генерал-губернатор Ден снова вернулся к вопросам укрепления фортов на Южном фарватере.

В октябре 1855 г. в состав Комитета по обороне Балтийского моря вошел светлейший князь А. С. Меншиков, который в феврале после поражений в Крыму был отстранен от командования Крымской армией. Подлечив нервы и отдохнув, «светлейший» энергично взялся за новое для него дело, решив восстановить свою пошатнувшуюся репутацию. При его участии был разработан план укрепления Кронштадта, намного превышавший по масштабам предыдущий. Комитет предложил передать строительство всех укреплений, кроме свайных преград и минных заграждений, Сухопутному ведомству.

О принятом решении данного вопроса сообщил в письме от 11 ноября 1855 г. военный министр. «Государь Император, – писал он, – повелеть соизволили наблюдение за работами сухопутного Инженерного ведомства по укреплениям в Кронштадте возложить на Его Императорское Высочество Генерал-Инспектора по Инженерной части… Инженер-полковнику Фолькмуту… по сим работам состоять в непосредственном распоряжении Его Императорского Высочества». ²⁴

Молодой великий князь Николай Николаевич был назначен генерал-инспектором по инженерной части в 1854 г., но к исполнению своих обязанностей приступил лишь в конце 1855 г. На место инженер-полковника Фолькмута вскоре прибыл инженер-генерал-майор Э. И. Тотлебен – один из руководителей обороны Севастополя, талантливый фортификатор. Он фактически и возглавил все оборонительные работы в Кронштадте.

Видимо, учитывая, что для будущих сражений за Кронштадт необходим не инженер, а обладающий опытом боевых действий военачальник, Александр II назначил кронштадтским военным генерал-губернатором и командующим сухопутными и морскими силами князя А. С. Меншикова. В данном случае [стр. 206] получилось по известной поговорке «за одного битого двух небитых дают». Начальником штаба был назначен адмирал Е. В. Путятин, недавно вернувшийся из Японии, куда он был направлен во главе дипломатической миссии для заключения русско-японского договора.

21 декабря передали строительство пяти морских батарей Сухопутному ведомству, укрепление ряжей сваями решили не делать, а освободившиеся благодаря этому деньги и 130 тысяч рублей от уменьшения суммы на строительство канонерских лодок, «…а всего 487 020 рублей 39 1/4 копейки обратить на заграждение Северного и Южного фарватеров системою частых свай». ²⁵ Выполнение этих работ возложили на Строительный департамент Морского министерства. Инженерный департамент Военного министерства разработал проекты строительства девяти морских батарей, шести батарей на косе о. Котлин и двух на Ораниенбаумском берегу.

Проектируемые батареи создавали сплошную завесу огня от северного до южного берега залива, прикрывая все ряжевые преграды и большую часть свайных преград. Для бесперебойного подвоза к батареям боеприпасов по заболоченной местности острова были предусмотрены конно-железные дороги. Береговые батареи возводились силами войск, в основном из земли, с применением небольших количеств дерева. Морские батареи, хотя и носили временный характер, строились по всем правилам современной фортификации.

Искусственный остров для батареи представлял собой замкнутый эскарп из ряжей, заполненных камнем и возвышавшихся на 2 м над ординаром. Внутри эскарпа забивались сваи и по ним укладывался бревенчатый настил. На этом основании возводились земляные брустверы и валганги для орудий, деревоземляные пороховые погреба. Вокруг батареи сооружалось контрэскарпное ограждение, а в горжевой части устраивался проход к пристани, перекрывавшийся бонами из бревен. Только на строительстве одной морской батареи № 8 надо было забить 6512 свай и установить 160 ряжей.

Строителем морских батарей был назначен командир Северного инженерного округа инженер-генерал-майор И. Г. Дзичканец. Контракт на подряд был заключен с купцом первой гильдии С. Кудрявцевым.

К работам приступили после того, как окреп лед. Об их состоянии на 19 января 1856 г. можно судить по докладной записке Дзичканца, представленной им военному генерал-губернатору А. С. Меншикову. В ней, в частности, говорится, что на этот день было забито 1214 свай и изготовлено 144 ряжа. Необходимо было забить еще 51 822 сваи и установить 763 ряжа.

В бараках, построенных на ряжах среди льда и на берегу, подрядчик разместил около 2 тысяч вольных плотников и рабочих, которые выполняли работы, требующие определенных навыков. В помощь им выделялись солдаты из войсковых частей. Так, в наряде на 8 февраля 1856 г., подписанном строителем морских батарей, указано количество выделенных солдат:

Учитывая число занятых погрузкой камня и земли на берегу, ежедневно на строительстве морских батарей работало до 7 тысяч человек. Кроме перевозок, ведущихся за счет подрядчика, для доставки грунта на батареи выделялось 500–600 войсковых лошадей. Например, 19 марта ими было привезено на батареи 2400 м³ земли. При условии выполнения дневного задания подрядчик выплачивал воинской казне по 1 рублю 60 копеек за каждую подводу.

Своевременное окончание строительства морских батарей во многом зависело от скорости рубки ряжей, но главное – от темпов забивки свай. В архиве князя А. С. Меншикова сохранились небольшие докладные записки, которые он получал ежедневно от строителя морских батарей и от руководителя работ по ограждению из частых свай. Вот одна из них:
«Записка о числе свай, забитых на водяных батареях Кронштадта, для доставления этого сведения Его Светлости Кронштадтскому Военному Генерал-Губернатору
по 4 февраля забито свай 14 617
5 февраля забито свай 655
Всего: 15 272
Инженер-генерал-майор Дзичканец». ²⁷

Для ускорения работ вводили в действие новые копры, доведя их количество до 300. В записке от 11 февраля сообщается о забивке за один день 1825 свай. А 28 февраля 1856 г. строитель морских батарей доложил об окончании забивки свай во все основания.

Второго февраля 1856 г. по приказанию начальника штаба адмирала Путятина командующий артиллерией Кронштадтской крепости генерал-майор Шварц обратился к строителю морских батарей с просьбой «…о приготовлении к 1 марта на всех водяных батареях мест для складки: орудий, снарядов и стаканов… должны быть перевезены туда в первой половине марта, а иначе по непрочности льда необходимо будет отложить перевозку эту до вскрытия моря, и в этом случае останется весьма мало времени для вооружения этих батарей до прихода неприятеля…»²⁸ Следует отметить, что 12 марта орудия со льда были подняты на валганги всех батарей, кроме второй, пушки для которой временно складировали на форту «Павел I». Были установлены караулы и начата доставка снарядов.

Строить батареи на акватории, особенно зимой, было очень трудно. Чтобы получить четкое представление о технологии и ходе работ, приведем отчет о строительстве батареи № 2, который был представлен в Инженерный департамент в апреле 1856 г. В нем раскрыт, по сути, весь процесс проводимых работ. Поэтому цитируем и излагаем его почти полностью.

«…Предположено было батарею основать на сваях…» Далее говорится, что опытные сваи показали слабость грунтов, и поэтому решили возводить батарею на ряжах. Но сваи все же забивали: «…для образования кустов ограждений в горже батареи, забивались отдельные сваи возле ряжей, окружающих батарею, под временный барак с кухней и под две пристани. Для забивки свай пробивались во льду по лекалам лунки правильной цилиндрической формы… Сваи, забитые возле ряжей [стр. 208] устанавливались в готовые канавы (проруби. – Авт.), приготовленные для спуска ряжей на воду. Забивка свай производилась ручными копрами в грунт, имеющий особые неблагоприятные свойства, а именно: верхний слой его толщиной до 5 фут состоял из довольно плотной иловатой глины с примесью крупного хрящу и мелкого камня, под которым находилась иловатая, мягкая и вязкая глина с такою упругостью, что по пробитии сваею верхнего слоя она вдруг углублялась на несколько фут, а с поднятием «бабы» вновь вылезала из грунта почти на столько же, так что для удержания ее в грунте необходимо было употребить несколько десятков ударов с полундры, или с полной высоты 5 сажен копра; через ночь свая опять несколько поднималась, отчего приходилось добивать ее снова, причем сваи углублялись часто еще на несколько фут. Это свойство грунта замедляло вообще забивку свай и особенно кустов, где при вбивании свай одной возле другой последующая свая выпихивала прежде забитыя, отчего необходимо было принимать особые меры и добивать сваи по несколько раз. Все сваи завастривались и забивались с надетыми на верхние концы железными бугелями… Копры… подвезены были из Кронштадта с лесной биржи на вольных подводах… подрядчиком…»

Затем из отчета следует, что на батарее копры были собраны, а после забивки разобраны и увезены, кроме одного, оставленного для различных работ. «…Для упреждения выдергивания свай льдом при поднятии горизонта воды производилась ежедневно тщательная их околка…» Далее говорится, что лед отвозился на подводах или переносился на носилках на большое расстояние, чтобы вода не заливала места работ, нагруженного и без того огромным количеством материалов. По той же причине приходилось все лесные материалы складывать на пространстве более двух квадратных верст вокруг батареи, откуда они доставлялись по мере надобности к месту работ: с расстояний до 25 погонных сажен самими плотниками, а с больших расстояний – на подводах. Кроме сильных морозов и метелей, затруднявших все работы на батарее, периодическое возвышение воды в заливе и разлив ее от того на поверхности льда были одним из самых важных препятствий при свайной бойке. В связи с вышесказанным, согласно отчету, приходилось делать под копры легкие подмости, а затем их разбирать для предотвращения вмерзания за ночь.

«…Срублены ряжи под основание главного корпуса батареи и для образования впереди ее наружной сберегательной ограды. Рубка ряжей производилась… из бревен…»

Затем поясняется, что ряжи, устанавливаемые в наружных рядах батареи, для большей устойчивости в основном заполнялись камнем, а внутренние – грунтом. «Рубка ряжей, предназначенных к загрузке землею, производилась с особой тщательностью, как стен жилых строений, с прокладкою между венцами наружных стен сверх пола паклею, скрученною в жгуты. Полы этих ряжей настилались… пластинами… толстыми досками. Ряжи 3–4 линий (загружаемые камнем. – Авт.) рубились… с плотною притескою бревен… но без прокладки паклею… Полы этих ряжей… из бревен… с промежутками. Стены всех ряжей крепились металлическими ершами, через одну погонную сажень…»

Так как рубка ряжей должна была быть произведена в весьма короткое время, то ряжи «рубились в стороне на большом протяжении вокруг батареи и от места погружения оных… Для облегчения их протаскивания крепились… венцы под полом и два или три венца сверх его, а остальная рубка ря- [стр. 209] жей производилась предварительно без закрепления ершами, венцы перемечивались, разбирались, переносились, собирались вновь и крепились на днищах, когда таковые были спущены на воду. Распиливание льда для спуска ряжей на воду было сопряжено с большими затруднениями…»

«Толстый лед, – говорится в отчете, – был засорен вмерзшей щепой и обрубками бревен, которые приходилось удалять, чтобы колоть лед…» Для этой работы употреблялись вольные ледоколы (рабочие – рубщики льда. – Авт.), потому что обыкновенные рабочие, не привыкшие к этой работе, не могли исполнять выколки льда с должным успехом и при вытаскивании больших кусков подвергали себя потоплению и ушибам, почему вследствии разрешения Его Императорского Высочества были заменены ледоколами… Первые линии ряжей: наружной ограды и эскарповые могли быть срублены до ординара… и спущены на воду только в конце февраля месяца; но, рассчитывая на потребность большого количества камня и земли для загрузки ряжей, подвозка… начата… раньше… складировались на льду вокруг батареи небольшими штабелями в одну и две кубическия сажени… с большими промежутками…»

Но и здесь встретились препятствия. Под тяжестью камня и грунта лед оседал, а иногда и проламывался. От выступившей воды не только смерзались материалы, но и замедлялось выполнение всех работ. Пришлось приостановить подвозку камня и грунта до готовности ряжей, а затем производить эту операцию в короткий отрезок времени.

Как указывается в отчете, «…по личному распоряжению генерал-адъютанта Тотлебена приняты были все меры для усиления подвозки земли. В помощь подрядчику выделены казенные рабочие для выемки земли на Ораниенбаумском берегу, для погружения ее в ряжи на батарее, а также для устройства и содержания ледяной дороги. Дело шло успешно и землею загрузили две линии ряжей до ординара, …но когда… объявление мира, работы по постройке батареи приказано производить с меньшим успехом и окончание постройки сей батареи должно было отложить до весны будущего года… Подвозка земли отнесена была по этой причине, …так и по случаю наступившей оттепели, не позволявшей оставлять далее на льду сложенного камня, который бы неминуемо провалился и пропал бы безвозвратно… Для удобной возки земли и камня по ряжам на подводах и на тачках устроены были въезды и помосты, которые по миновании надобности разобраны…»

В излагаемом документе подробно описываются временные сооружения. На стройке проявлялась забота о создании нормальных условий для жизни и работы строителей, что в немалой степени способствовало успехам в делах.

Непосредственно у строящейся батареи были возведены на сваях барак и кухня, соединенные переходными мостками с эскарпом искусственного острова. Кроме того, бараки для рабочих построили на Ораниенбаумском берегу и на ряжах у форта «Павел I». Весной барак на льду у временной морской батареи № 8 разобрали и собрали его на батарее № 2. В это же время со льда на помост острова были перемещены домик для офицеров и кладовая. На батарее построили еще одну кухню с очагом для двух котлов. Здесь же установили домик, разобранный у карьера грунта на мысу у Малой Ижоры. Так производили работы зимой и так готовились к летнему периоду.

Все бревна и доски собрали и погрузили большим штабелем на дно гавани. Они обходились дорого, по особо утвержденной цене. Далее в отчете гово- [стр. 210] рится: «…Лесные материалы доставлялись из С.-Петербурга в Кронштадт, где складывались у С.-Петербургских ворот, на лесной бирже и на косе близ Цитадельских ворот, откуда и перевозились по мере надобности на батарею. Поставка производилась по ценам контракта с Почетным Гражданином Кудрявцевым по первоначальному проекту на 5 морских батарей… Но лесных материалов потребовалось впятеро больше, чем на первоначальные батареи…

Из Кронштадта доставка по устроенным дорогам вольными подводами подрядчика. Также весь необходимый инструмент и от пожарных несчастий.

Мастеровым и рабочим из войск уплачивалось подрядчиком по 36 копеек, удерживая из 40 копеек… по контракту по 4 копейки в свою пользу». ²⁹

Под этим отчетом подписались двенадцать офицеров: первым – инженер-поручик, последним – строитель инженер-генерал-майор Дзичканец.

Огромный вклад строителей в укрепление крепости был оценен по достоинству. Многие офицеры были повышены в чинах и награждены, а 2-я морская батарея 7 апреля 1856 г. высочайшим повелением стала именоваться «Дзичканец». Купец первой гильдии С. Кудрявцев стал почетным гражданином.

Командование русского флота, крайне озабоченное способностью неприятеля вести огонь с мортирных судов на дистанцию 4 км, решило не допускать вражеские корабли на такое расстояние, установив свайные и минные заграждения, охраняемые канонерскими лодками, и соорудив на значительном расстоянии перед крепостью новые батареи.

Возглавил столь сложные работы командир 1-й флотской дивизии вице-адмирал И. И. Шанц. Осенью 1855 г. под его руководством в Кронштадтской инженерной команде был разработан проект и составлена смета на преграждение Северного и Южного фарватеров системой частых свай. Это был, учитывая весьма жесткие сроки исполнения, грандиозный проект.

Южный фарватер преграждался двумя полями свай. У Ораниенбаумского берега, западнее ряжевой преграды, намечалось забить семь полос свай – от берега (начиная с глубины 2,7 м) до фарватера. Данная преграда, длиной 5 и шириной около 2 км, состояла из 9255 свай, в том числе 1268 кустов по три сваи в каждом. Большая часть этого огромного свайного поля перекрывалась огнем орудий с Ораниенбаумского берега, морских батарей и фортов «Павел I» и «Император Александр I».

Второе столь же большое свайное поле начиналось у западной оконечности о. Котлин и проходило вдоль Южного фарватера к морской батарее № 4 – Константиновской. Оно имело длину 6,5 км, ширину в западной части около 2 км. Его восточный участок, длиной более 2 км, состоял из одиночных и кустовых свай, забитых полосой шириной 250 м. Артиллерия форта «Император Александр I», Константиновской и косных батарей (№ 4, «Адмирал Литке», литер «Д», № 10, 9 и 8) перекрестным огнем перекрывала этот участок свайного поля и акваторию от него до берега с глубинами от 3,6 до 2,7 м. Всего в этом оборонительном поле предполагалось вбить 6834 сваи, а в обоих полях – 16 062 сваи. Площадь данного свайного поля равнялась 13,4 км².

Северная свайная преграда, шириной около 1800 м, проходила вдоль всего о. Котлин, северных морских батарей и ряжевых преград, упираясь своим концом в северный берег залива за Лисьим Носом. Длина этой преграды составляла 25 км.

Во вторую очередь в середине северной преграды намечалось отсыпать на глубине 4,8 м подводную земляную насыпь шириной около 100 м. На всем [стр. 211] своем протяжении южная часть преграды перекрывалась артиллерийским огнем береговых и морских батарей. Это свайное поле также состояло из полос одиночных и кустовых (29 051) свай, расположенных в различном порядке.

Все сваи забивались копрами при помощи деревянных «подбабков» на 1,5 м ниже ординара. В грунт они заходили на 165–480 см в зависимости от глубины акватории.

Попав на такую преграду, вражеский корабль, сталкиваясь со сваями, не мог маневрировать и лишался подвижности. Попытки взрывать или ломать сваи, стремясь пробиться вперед или назад под огнем русских орудий и среди подводных мин (в архиве А. С. Меншикова сохранился документ о рассмотрении этого вопроса), были явно безнадежны.

Для постройки всех свайных преград за 70 дней, оставшихся до вскрытия льда, требовалось огромное количество лошадей для перевозки 225 механических копров и 50 тысяч бревен. Необходимо было более 3 тысяч рабочих для забивки свай и поддержания в порядке 100 км ледяных дорог. [Стр. 212]

Руководить всеми работами поручили командиру Кронштадтской инженерной команды инженер-штабс-капитану Эйлеру под общим началом вице-адмирала И. И. Шанца. Для обеспечения стройки материалами привлекли подрядчика. Приводим выдержку из проекта договора с ним: «1856 года… февраля во исполнение Высочайших Его Императорского Величества повелений 18 и 21 день истекшего декабря… по заграждению подступов к Кронштадту системою частых свай на Северном и Южном фарватерах, по подписке, без заключения контракта и без обеспечения подряда особым залогом, я нижеподписавшийся, отставной поручик Дмитрий Егоров сын Генардаки, дал подписку Строительному департаменту Морского министерства, в том:

Первое, обязуюся произвести означенные работы своими рабочими людьми, материалами и инструментами во всем согласно с утвержденными чертежами и предъявленными мне сметами… по Северному фарватеру за 366 869 руб. 38 коп., и по Южному за 162 393 руб. 51 коп.

Второе, принимая на себя сие обязательство и сознавая всю важность порученной мне Правительством работы, я обязуюсь исполнить оную честно и добросовестно, представляя за тем, по окончании работы, в пользу Морского Министерства всю сумму, какая из показанной выше оптовой цены подряда, по заключении моих счетов, в сбережении оказаться может.

Третье, работу сию вести с такой поспешностью, чтобы все, предположен- [стр. 213] ное по сметам, было непременно мною окончено к назначенному сроку, т. е. к 1 апреля сего 1856 года; для чего на самих работах иметь мне во все время своего уполномоченного поверенного, который бы во всей строгости и со знанием дела мог следить за правильным и успешным ходом работ и исполнять безостановочно приказания командира команды или заведующего работами….»³⁰

Второй пункт договора сформулирован с учетом того, что к работам привлекались матросы из флотских экипажей.

Военный генерал-губернатор князь А. С. Меншиков прямо заявил строителям, что не верит в успех выполнения в столь жесткие сроки таких колоссальных объемов строительства, а потому приказал забивать во всех свайных полях вначале только первые три полосы со стороны моря и ежедневно докладывать ему о ходе работ. Начало было трудным, о чем свидетельствует приводимый ниже документ (см. с. 214).

Чтобы ускорить работы, в помощь строителям были направлены матросы из флотских экипажей. И в аналогичной записке от 6 февраля того же года сообщалось, что забито уже 15 242 сваи, а 28 февраля командир Кронштадтской инженерной команды доложил в Строительный департамент Морского министерства, что ход работ дает уверенность в том, что все сваи будут забиты согласно проекту в установленный срок. Так, за один только день – 13 марта – на обеих преградах было забито 1203 сваи, а 24 марта был подан рапорт об [стр. 214] окончании сооружения северного и южного свайных полей, состоявших из 45 113 свай.

Кронштадт это морская крепость, в связи с чем в ней всегда преобладали моряки. Так было и к весне 1856 г. Из 54492 человек, составлявших гарнизон крепости, 32 135 относились к Морскому ведомству. В гаванях стояли 11 кораблей и фрегатов, а также 10 пароходов, на борту которых находилось 811 орудий. Блокшивный отряд из 15 старых кораблей имел на вооружении 762 пушки. Три батальона канонерских лодок базировались в расширенной к тому времени гавани Лисьего Носа, два – в Военной гавани. На их палубах было 480 орудий.

Строительный департамент Морского министерства, несмотря на военное положение, продолжал вести работы на пароходном заводе, эллинге и канале Петра 1.Там находилось 9 инженеров – офицеров. На казематированной батарее Кроншлота, кроме инженер-подполковника Вильсона, еще 4 офицера занимались строительными работами. На Лисьем Носу руководил расширением гавани для канонерских лодок и возведением на ней батареи инженер-капитан Тилло.

Продолжалось также усиление форта «Павел I» под руководством инженер-подполковника Чайковского.

При Кронштадтской инженерной команде и четырех военно-рабочих ротах находилось 16 офицеров. А всего в то время в Кронштадтской крепости состояли 34 офицера Корпуса инженеров Морской строительной части.

Сухопутное ведомство быстрыми темпами возводило батареи на острове, выдвинутые вперед от главной ограды. Фактический руководитель Инженерного ведомства, которому было присвоено звание генерал-адъютанта, Эдуард Иванович Тотлебен осуществил главную идею Петра I – оборонять крепость выдвинутыми от нее вперед укреплениями. В 6 км от главной ограды на косе острова, на восстановленном укреплении «Александр-шанец» установили батарею № 7, а напротив, на южном берегу острова, – батарею № 8, а между ними – батарею литер «В». [Стр. 215]

[Стр. 219] Вторая линия укреплений располагалась в 3 км за главной оградой поперек острова. Между этими линиями, на обоих берегах, также возвели несколько батарей. Все укрепления соединили между собой конно-железной дорогой. На заболоченной местности это было надежным средством бесперебойной подвозки орудий и боеприпасов.

Работы на косных батареях выполняли 4133 вольных и 110 военно-рабочиx и мастеровых. В помощь им выделялись на земляные работы солдаты из гвардейских полков и ополченных (ополченческих. – Авт.) дружин. В отдельные дни число работающих на всех оборонительных сооружениях Кронштадтской крепости достигало 19 тысяч человек.

Некоторым укреплениям были присвоены наименования военачальников, принимавших участие в их создании: редут генерала Дена, люнеты генералов Политковского и Швебса, батареи адмирала Литке и генерала Граббе.

Все батареи вооружались главным образом тяжелыми орудиями. В докладе командующего кронштадтской гарнизонной артиллерией генерал-майора Шварца приводятся данные о потребности в дополнительных орудиях на 28 февраля 1856 г.: на плавучие батареи – 60, морские – 118, прибрежные [стр. 220] на косе – 142, на промежуточные – 60, на усиление западного вала – 40, взамен снятых с вооружения (кроме батареи «Князь Меншиков», где бомбические орудия заменены пушками с Купеческой гавани) – 42. Всего необходимо было установить 462 ствола, из которых значительную часть составляли 2- и 3-пудовые, 60- и 96-фунтовые бомбические пушки.

Командование передовых укреплений было назначено заблаговременно.

А в это время союзникам пришлось переоценить сложившуюся ситуацию. Академик Е. В. Тарле писал по этому поводу:
«Наполеон III после занятия Севастополя не счел для себя полезным продолжать войну и этим усиливать Англию, проливая французскую кровь. Он, несмотря на сопротивление англичан, решительно повел намеченную им линию». ³² Конечно, здесь играли свою роль и другие факторы, а главное – неприступность Кронштадтской крепости, у которой должны были развернуться решающие сражения. Мощнейший англо-французский флот был практически парализован минным оружием, созданным русскими учеными в условиях технической отсталости крепостной России.

В 1854–1855 гг. у Кронштадта впервые в мировой практике создавалась минноартиллерийская позиция, в которую входили 13 заграждений из 1865 мин. Они значительно усилили крепость, которая и по артиллерии в полтора раза превзошла довоенный уровень. Пере- [стр. 221] довые укрепления своим огнем сплошь покрывали полосу от Лисьего Носа до Ораниенбаума.

На пути эскадры противника стали огромные поля свайных и ряжевых преград, прикрываемых не только орудиями стационарных батарей, но и 75 канонерскими лодками с винтовыми движителями и мощными орудиями. Эти лодки и 14 корветов с винтовыми движитетелями были построены в Петербурге за полтора военных года. Н. И. Путилов, крупный предприниматель тех времен, впоследствии сказал на одном из банкетов: «…Из Ржева были привезены безработные прядильщики и расписаны по мастерским. Через 3 месяца первые 32 канонерки плавали в Финском заливе, а бывшие прядильщики работали на них машинистами. Разве этот факт не доказывает способности русского народа к заводскому делу и разве не следует его внестраницу истории?!» ³³

Более чем 200-тысячная русская армия, сосредоточенная для защиты побережья Балтийского моря, спешно пополнялась государственным ополчением. А на какие подвиги способен русский солдат – об этом хорошо знали враги по боям за Севастополь.

В марте 1856 г. в Париже был подписан мирный договор. В крепости, где русские солдаты и матросы уверенно и спокойно поджидали врага, был сыгран сигнал «отбой».

Кронштадтская крепость выиграла на Балтике Крымскую кампанию, потому что «приморская крепость, которой за всю войну не придется сделать ни одного выстрела, из-за того что неприятель будет считать для себя невыгодным вступить с ней в состязание, наилучшим образом исполнит свою задачу». ³⁴